Хмельницкий выпил новую чарку водки.
— Когда мы с Барабашем в свое время были у короля, нашего милостивого господина, — угрюмо произнес Хмельницкий, — он нам сказал: разве у вас нет самопалов и сабли на боку?
— Если б вы стали пред Царем царей, он сказал бы вам: а ты простил своим врагам, как Я простил своим?
— Я не хочу войны с республикой.
— Однако нож приставляете ей к горлу.
— Я иду освободить казаков от ваших оков.
— Чтобы скрутить их татарским арканом.
— Я хочу охранять веру.
— Вместе с язычниками.
— Прочь от меня! Не ты голос моей совести! Прочь, говорю тебе!
— Кровь, пролитая вами, падет на вашу душу, слезы людские обратятся к Богу, вас ждет суд, ждет смерть…
Хмельницкий бешено заревел и бросился с ножом на наместника:
— Убейте! — сказал пан Скшетуский.
И снова воцарилась тишина, слышно было только храпение спящих и жалобная песня сверчка.
Хмельницкий простоял с минуту с ножом, занесенным над грудью Скшетуского, но вдруг вздрогнул, опомнился, уронил нож, схватил сосуд с водкой и припал к нему. Он выпил все до дна и тяжело опустился на лавку.
— Не могу его ударить, — бормотал он, — не могу! Поздно уже… Что это, рассвет?.. Да и с дороги возвращаться поздно… Что ты мне говоришь о праве и о суде?
Он и прежде выпил немало, а теперь выпитая водка еще более ударила ему в голову; мало-помалу он начинал пьянеть.
— Какой там суд? Что? Хан обещал мне помощь, Тугай-бей тут спит! А если бы… если бы… то… Я тебя выкупил у Тугай-бея… ты помни об этом и скажи… Ох! Больно что-то… больно!.. С дороги возвращаться… поздно! Суд… Наливайко… Павлюк…
Он внезапно выпрямился, со страхом вытаращил глаза и крикнул:
— Кто тут?
— Кто тут? — повторил полусонный кошевой.
Но Хмельницкий опять опустил голову на грудь, качнулся из стороны в сторону, пробурчал: "Какой суд?" — и уснул.
Пан Скшетуский, еще не оправившийся от раны, побледнел, почувствовал страшную слабость и подумал: не смерть ли распростерла над ним свои крылья?
Глава XIII
Ранним утром пешие и конные казацкие войска вышли из Сечи. Кровь еще не запятнала степей, но война началась. Полки двигались за полками, точно саранча, пригретая весенним солнцем, вырвалась из очеретов Чертомелика и двинулась на украинские нивы. В лесу за Базавлуком, стояли татары, уже готовые к походу. Шесть тысяч отборного воинства, вооруженного с головы до ног, — вот помощь, которую хан прислал запорожцам и Хмельницкому. Казаки при виде новых союзников начали стрелять из самопалов и подбрасывать вверх шапки. Хмельницкий и Тугай-бей, оба верхом, осененные бунчуками, поспешили навстречу друг другу и обменялись церемонными поклонами.