Энна хотела обнять подругу, утешить, но Изи жестом остановила ее:
— Сначала мне трудно было слышать ветер и сложно управлять им. Но теперь это не так. Значит, не только его голос становится сильнее.
Энна почувствовала, как легкий ветерок погладил ее по щеке, и вздрогнула.
— Когда я впервые научилась просить ветер менять направление, — сказала Изи, — я могла только взять уже дующий ветерок и предложить ему новую дорогу, и он не всегда отзывался. Теперь все иначе.
Щеки Энны снова коснулось дуновение, а потом струи воздуха начали вращаться вокруг нее, становясь все сильнее, вздымая ее волосы, так что Энне пришлось закрыть глаза.
— Я постоянно чувствую, как воздух вибрирует вокруг меня, Энна, — продолжила Изи удивительно спокойным голосом. — Я могу создать ветер из ничего, и он всегда повинуется.
Ветер вокруг Энны усилился, он врывался ей в уши, трепал одежду. Энна сжалась под его мощью. Ничего подобного она не ожидала от Изи, прежде такой тихой и осторожной, а теперь устроившей безумную бурю прямо в чреве дворца. Латы и оружие дребезжали на полках, словно стучащие зубы, а факел безумно мигал. И в центре круговерти едва держалась на ногах Энна, которую толкало и дергало в разные стороны. Такая потеря власти над собой огорчила, а потом и испугала ее.
Изи схватила подругу за руку:
— Страшно, правда?
— Хватит! — закричала Энна.
И внезапно ветер прекратился. В комнате стало тихо. Со скрипом отворилась каменная дверь.
— Все в порядке, принцесса? — спросил стражник.
— Да.
Теперь Энна более отчетливо увидела лицо Изи. Ее щеки разгорелись, она прикусила губы и выглядела пристыженной.
Стражник закрыл дверь, а Изи отвела взгляд. Похоже, она была немного потрясена, моргала чаще обычного и тяжело дышала.
— Прости. Я всего лишь хотела тебе показать, насколько все изменилось с тех пор, как ты уехала. И возможно, продемонстрировать, что может происходить в уме Лейфера. Но теперь-то ты поняла? Ты видишь, как легко потерять власть над собой и почему будет лучше, если ты оставишь огонь в покое?
Энна моргнула и вдруг почувствовала, что у нее ослабели ноги. Она опустилась на расстеленное одеяло, и Изи села рядом с ней.
— Я понимаю, — сказала Энна.
— За два года я сменила трех придворных дам. Это мучительно для меня и беспокоит других, но, в конце концов, это всего лишь ветер. Однако Лейфер…
— Да, — кивнула Энна, и ее мысли были мрачными и мятущимися, как тени в сокровищнице. — Огонь — это совершенно другое дело.
Изи посмотрела на нее:
— В старых сказках говорится, что некогда человек умел говорить на всех языках. Но я знаю совсем немного, чуть-чуть понимаю птиц, ветер и свою лошадь. А если бы я умела говорить со всем, что меня окружает, тогда, возможно, ветер не смог бы так завладеть моим умом. Знание было бы уравновешенным. И если это действительно так, ты хоть представляешь, каково Лейферу, который познал один лишь огонь? Лейфер, должно быть, настолько потерялся в речи огня, что уже не может сквозь пламя увидеть свет. Любому человеку было бы слишком трудно найти равновесие между человеческой природой и огнем. Пламя и плоть не могут ужиться вместе.
Каменная дверь снова зашуршала по земле, открываясь, и Энна увидела широкоплечего красивого мужчину, который слушал стражника, громко шепчущего ему: «Шум… грохот, завывание… говорит, что все в порядке…» Молодой человек кивнул стражнику и шагнул в освещенную факелом комнату.
— Пропади пропадом эти внутренние шторма! — сказал он с улыбкой. — И откуда они только берутся?!
Изи улыбнулась с радостным вздохом:
— Ох, это ты…
Мужчина наклонился и поцеловал Изи в лоб.
— Я так и подумал, что ты здесь, когда услыхал о некоей гостье. Удачного тебе лета, Энна! Что, слегка ветрено в этой комнатушке?
Энна рассмеялась.
— Если ты не появлялась здесь так долго из-за плохого состояния дорог, я сегодня же потребую от отца их ремонта.
— Просто так получилось. Мне очень жаль твоего младшего брата, Джерик.
Джерик кивнул и опустил голову.
— Брат Энны сделал одно пугающее открытие, — сказала Изи, поспешив сменить тему.
Энна поведала о способности Лейфера говорить с огнем, о нападении брата на нее, о его внезапной ненависти к Байерну.
— Ну, прямо сейчас вряд ли необходимо разделение, — заметил Джерик. — А другие жители Леса тоже думают как Лейфер, — что они на самом деле не принадлежат к государству Байерн?
— Я бы не принимала все это всерьез, — ответила Энна. — Вообще очень странно, что Лейфер вдруг стал так возмущаться.
— Вот как? — Изи как будто снова встревожилась.
— Тем не менее сейчас я бы предпочел, чтобы лесной народ был на моей стороне, — сказал Джерик. — Возможно, начнется война, Энна.
— Война? Да если бы я знала, что тебя это так обеспокоит, я бы и слова не произнесла о Лейфере. Но, честно говоря, несколько недовольных человек не представляют собой угрозы.
— Я не о Лесе. Это Тира, королевство на юго-востоке. Ты, наверное, заметила, что в городе стало больше солдат. Всю весну в народе бродили тревожные слухи, и на границах с Тирой стало тревожно. Лесные жители теперь полноправные граждане, и я ожидаю, что они присоединятся к нам и будут защищать Байерн. Как ты думаешь, они откликнутся на призыв?
Энна небрежно взмахнула рукой:
— О да! На каждого недовольного болтуна найдется полсотни лесных парней, которые желают быть частью Байерна. По-моему, было бы лучше, если бы призыв о нашей верности и преданности прозвучал из уст человека с высоким положением. Мы бы хотели верить, что действительно имеем для вас значение.
Джерик кивнул, и его взгляд устремился вдаль, как будто принц уже строил некие планы. Энна поймала взгляд Изи:
— Война… Скоро?
— Скоро, — ответила Изи, чуть наклонив голову набок, словно прислушивалась к новостям, доносимым ветром.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Джерик отправил в Лес гонцов, чтобы пригласить всех копьеносцев на встречу, назначенную в Еловой Роще через три дня. Энне нужно было найти Лейфера, и она покинула Столицу раньше Джерика и Изи. Добравшись до дома, девушка обнаружила, что куры накормлены и напоены, но сам дом пуст, а очаг остыл. Этой ночью Энна спала беспокойно, то и дело просыпалась: ей казалось, что она чует запах дыма. Утром, разочарованная, она обновила содержимое своего заплечного мешка и отправилась в путь одна.
Пустой дом был унылым местом, но в Лесу одиночество не тяготило. Вокруг кипела жизнь — и под ногами, и в густой листве над головой, так что в обществе людей не возникало нужды. По мере приближения к Еловой Роще, где был разбит лагерь, на дорогу выходило все больше путников. Как и Энна, они проделали долгий путь через чащу молча, и звуки их дыхания и шагов сливались со стуками, шорохами и шелестом, составляя вместе голос Леса. Все это были лесные парни, большинство даже моложе Энны, и почти каждый нес в руках дротик и расписной щит.
В эту ночь Энна спала на поляне, плотно окруженная сопящими телами. Она вслушивалась в потрескивание походного костра и в полудреме гадала, не говорит ли что-то огонь этими своими звуками. Утром все молча позавтракали, и стихийно сложившийся отряд продолжил путь. Некоторые из парней прежде были скотниками, как и Энна, хотя теперь большинство из них вернулись к своим семьям в Лес или нашли другую работу в Столице. Они шагали вместе, ведя неторопливый, с перерывами, разговор вроде тех, что возможны только в дороге и в свободное время. Вдруг за спиной Энны раздался знакомый голос:
— Посторонись-ка, мне надо перекинуться словечком с Энной-девочкой.
— Рейзо!
Энна не могла произнести это имя, не засмеявшись. Рейзо сжал губы и пошел рядом, пристально глядя на Энну. У парня было на редкость выразительное лицо.
— Это ведь Изи прислала тогда стражников? — спросил он наконец.
Энна опять засмеялась.
— И птицы, конечно, не сами собой прилетели. Ха! Ну ладно, ладно, это было здорово. — Он расправил плечи и зашагал с таким видом, будто считал себя очень даже высоким, а вовсе не на две ладони ниже Энны. — Оранжевое яйцо — предзнаменование! Наверное, над этим действительно стоит посмеяться.