— Что с тобой? — забеспокоился он.
— Мои крылья…
— Больно?
Она сжалась и затрясла кончиками крыльев, будто хотела стряхнуть с себя боль.
— Тебе очень плохо? — спросил Гриффин.
— Нет. — Луна через силу улыбнулась. — Так куда именно мы летим?
— Мы будем следовать вдоль этой канавы, пока не доберемся до короткого толстого дерева, сплошь покрытого колючками. Оно называется кактус. Это первая метка, и она укажет нам путь к следующей.
Они летели в молчании. Гриффин смотрел большей частью на Луну, ища на ее мордочке признаки боли. Почему это случилось с ней так неожиданно? Может, это происходит, когда летучие мыши покидают Оазис? Или потому, что он напомнил ей о несчастном случае? Теперь ее тело начинает вспоминать…
— Дома ведь не так, как здесь? — неожиданно спросила Луна.
— Совсем не так.
— Это хорошо. Я многого не понимаю, но это место выглядит уж очень мрачно. Даже жуки здесь не живут!
— Они и в Оазисе были ненастоящие, — напомнил Гриффин.
— Мертвые летучие мыши не нуждаются в пище, — нахмурилась Луна. — А как же ты? Ты ведь, наверное, проголодался?
— Может быть, найду здесь несколько гусениц, — сказал Гриффин и тут же пожалел об этом. Ему не хотелось даже начинать думать о пище.
— А до Древа далеко? — спросила Луна.
— Фрида сказала, что самое большее — пара ночей. Ты устала?
— Нет. А ты?
— Все в порядке. — Неизвестно, сколько времени он сможет лететь без пищи и воды. Непреходящие сумерки утомляли его. Он тосковал по лунному свету, по горизонту, освещенному предрассветным или закатным солнцем. Ему ужасно хотелось спать.
Какое-то изменение в воздухе заставило его принюхаться, но оказалось, что вовсе не запах вызвал в нем тревогу: сам воздух как-то изменился. Что-то похожее на жар солнца поднималось от растрескавшейся поверхности. Он посмотрел вниз и увидел, как земля дернулась, словно туго натянутая кожа, а потом, к ужасу Гриффина, стала жидкой.
Исчезла растрескавшаяся поверхность, пропал овраг, вдоль которого они летели, все превратилось в сплошное черное море. Сначала оно волновалось вперед и назад, потом на нем стали подниматься гребни волн, будто поднятые сильным ветром.
— Карта! — в отчаянии закричал Гриффин. Все пропало. Он в страхе огляделся, не в силах поверить в происходящее. — Ты тоже видишь это?
— Вижу, — пробормотала Луна.
— Это здесь часто случается?
— Я ни разу еще такого не видела.
Огромные толстые пузыри поднимались на поверхность и лопались. Инстинктивно Гриффин и Луна взлетели выше. Как они теперь найдут дорогу? Фрида говорила, что местность может меняться, но он не ожидал, что это случится так скоро и настолько заметно. Борясь с ветром, он пытался следовать прежнему курсу. Вся пустыня напоминала миллионы черных ртов, которые раскрывались и громко захлопывались, будто желая проглотить кого-нибудь.
— Луна, — сказал он с тревогой, — теперь нам негде отдохнуть.
— Значит, надо лететь, Грифф.
Она даже вспомнила его прозвище. Это ободрило его, и он стиснул зубы, сосредоточившись на ударах крыльев.
— Это должно скоро кончиться, правда? — тяжело дыша, прохрипел он.
— Надеюсь, — сказала Луна.
— Надеюсь, — эхом повторил он. — Но если не кончится, мы в конце концов должны будем приземлиться. Не знаю, как ты, а я не сумасшедший, чтобы опускаться в это липкое море грязи. Это все равно что трясина. Она тут же засосет нас прямо вниз, и…
— Дерево! — перебила его Луна. — Видишь, вот там?
— Это он! — закричал Гриффин с облегчением. — Кактус!
Когда они подлетели ближе, он увидел, что кактус растет на небольшом пригорке и каким-то образом не погружается в трясину, бурлящую у его основания. У кактуса было несколько гладких округлых ветвей, а посреди острых шипов распускались удивительно яркие незнакомые цветы. Луна направилась прямо к колючим ветвям; Гриффин еще колебался.
— Как ты думаешь, он надежный? Странный он какой-то…
Луна посмотрела на него с изумлением:
— Грифф, разве здесь есть другое дерево?
— Это в самом деле кактус. Но…
— Тогда что плохого может случиться?
Гриффин улыбнулся.
— Что я сказала смешного? — спросила Луна.
— Ты говоришь это совсем как раньше. Ты подшучивала надо мной, потому что… ну, я всегда думал, что может случиться нечто плохое.
— Так что именно может произойти сейчас?
— Например, мы опустимся на кактус, а он упадет и уронит нас в эту булькающую дрянь.
— Мы взлетим, если он начнет падать.
— Хорошая мысль.