Вне стен Вольтерры Сал казался другим: более свободным, даже раскрепощенным, более жизнерадостным. Я еще раньше, после рождения Орландо и особенно после того памятного сна, заметила в нем определенную перемену. Он стал более мягким, словно оттаял, потеплел, и в его глазах больше не было холода и того пронзительного одиночества, которое я заметила при нашем первом знакомстве. Он очень привязался к Орландо, возился с ним при любом удобном случае. Между нами тоже произошло молчаливое сближение, наша взаимная симпатия росла день ото дня. Иногда мне казалось, что мы — одна семья, а Орландо — сын Сала, с такой нежностью и даже любовью смотрел он на моего сына. Орландо отвечал ему взаимностью. Порой мне было так обидно за Эдварда, у которого отняли семью, вот так просто и жестоко взяли и лишили счастья отцовства. Конечно, сердцем я все еще винила в этом Сала, но умом понимала, что не он главный злодей в этой истории. Сал был хоть и самым опасным и эффективным, но все же лишь орудием в руках гораздо более кровожадных и властолюбивых вампиров, диктующих свою волю. Он лишь выполнял эту волю, хоть и делал это добровольно, из верности клану и семье, и при его воспитании и преданности у него просто не было другого выбора. При этом он как мог пытался защитить меня и моего ребенка, и я была ему несказанно благодарна за это.
Сал пообещал мне, что после церемонии венчания мы уедем из дворца. У него была небольшая вилла возле Чечины на побережье Тирренского моря, в 40 минутах езды от Вольтерры, и мы должны были втроем поселиться именно там. Сал заверил, что пока Орландо не достигнет определенного возраста, Аро не будет этому препятствовать. Однако время от времени мы должны будем наносить визиты во дворец как по определенным официальным поводам, так и тогда, когда клану потребуются услуги Сала. Я мечтала, чтобы церемония нашего бракосочетания уже осталась позади и мы поскорее покинули дворец и Вольтерру. Было так невыносимо знать, что Эдвард находится так близко, совсем рядом, только руку протяни, но при этом до него сейчас так же далеко, как до самых далеких звезд самой далекой галактики.
Дорога до Флоренции заняла у нас около часа. Сначала мы ехали молча, иногда перекидываясь парой фраз, но потом постепенно разговорились и говорили на самые разные темы. Кажется, мы никогда так долго не говорили, как за время этой поездки.
Мимо проплывали, сменяя друг друга, чарующие в своей красоте и словно сошедшие с картин тосканские пейзажи: раскинувшиеся на склонах зеленых холмов милые деревеньки, красивые виллы, окруженные кипарисовыми аллеями и оливковыми рощами, виноградники, поля подсолнухов. И над всем этим великолепием — лазурно-голубое небо и слепящее солнце. Я с наслаждением любовалась видами из окна. Вся эта живая и естественная красота радовала глаз и невольно вытесняла из головы грустные мысли. Время от времени я ловила на себе взгляды Сала: отрываясь от дороги, он поворачивал голову в мою сторону и улыбался, а затем вновь сосредотачивался на ведении машины. В очередной раз он глянул на меня, и уголки его изящных губ изогнулись в легкой улыбке.
— Я рад, что ты больше не грустишь. Мне было грустно видеть твою печаль.
— Неужели? — горько усмехнулась я ему в ответ.
Он ничего не сказал, лишь тихо вздохнул и снова уставился на дорогу, а затем потянулся к бардачку, достал оттуда пачку сигарет и ловко вынул одну из них. Забросив пачку обратно, он прикурил, глубоко затянулся, выдохнул в окно, выставив руку с сигаретой наружу, и только после этого снова заговорил:
— Не думай, что мне доставляет удовольствие разрушать чужое счастье, — он не смотрел на меня, вперив взгляд в разворачивающуюся впереди ленту дороги. — Поначалу я воспринимал все это как вызов, ведь раньше я никогда не встречал равного себе по силе противника. Почти равного… Но поверь, даже тогда в этом не было ничего личного. Если бы я мог, я бы не стал…
— Я знаю, — перебила я его.
Я действительно теперь это знала. Он не мог иначе.
— Узнав тебя поближе, я уже не мог испытывать к тебе вражды, наоборот, помимо воли почувствовал симпатию, — помолчав немного, после очередной затяжки продолжил он. — К тому же мы с тобой, как никак, родственники, и это, смею заметить, непреложный факт, — он бросил короткий взгляд на меня и легко улыбнулся. — Так кому же как не родственникам заботиться друг о друге. Воспринимай мою заботу о тебе именно так.
— Не знала, что ты куришь, — заметила я, наблюдая как он делает очередную затяжку.