И в небольшом селе Превала, затерянном в одной из седловин Балканских гор, там, где дорога начинает спускаться к Дунаю, тоже жил свой апостол — учитель Иван Бобанов. Он был любимцем и взрослых, и детей, которые весь день стайками вертелись возле него. Если считать, что в каждом селе есть свой родник, свой гайдуцкий источник, который никогда не иссякает и не становится мутным, то Иван Бобанов был для села таким родником с чистой и прозрачной водой. Если считать, что на каждом участке земли имеется высокое дерево, которое возвышается над всем и служит маяком, то таким маяком был Иван Бобанов. Если у каждого горного хребта есть своя самая высокая вершина, овеянная легендой, то учитель Иван Бобанов был такой вершиной для села Превала. Само название этого горного села как бы подчеркивало, что оно находится на переходе от одной жизни к другой. И Иван Бобанов был человеком, который вел односельчан по крутой дороге от нищеты и страданий к лучшей жизни. Поэтому, когда после первой мировой войны в стране проводились выборы и партия коммунистов, членом которой являлся Бобанов, получила в селе наибольшее число голосов, он стал старостой — первым старостой коммуны. Так тогда назывались общины, где на выборах побеждали коммунисты.
В первый же день Иван Бобанов собрал крестьян и спросил:
— Говорите теперь, что делать. Община в наших руках.
Крестьяне молчали. Они не привыкли открыто выражать свои мысли: раньше их ни о чем не спрашивали — правители делали, что хотели.
— Теперь власть наша, и мы можем сделать все, о чем мечтали.
Но люди смущенно молчали, словно все дело заключалось в том, чтобы покончить с ненавистной властью и поставить своих, верных людей. И когда тяжелая борьба была окончена, никто вот так сразу не мог сказать, что же теперь делать. Староста коммуны хорошо понимал затруднение односельчан и заговорил о самом заветном:
— Ведь больше всего вы жаловались на налоги?
— С налогами теперь покончено! — послышались голоса. — Ни гроша больше не дадим царской власти!
Толпа всколыхнулась. Староста возвышался над всеми, и тень от него перемещалась, как тень от ветвистого дерева, когда оно, стоя на открытом месте и шурша листьями, колышет ветвями. Учитель знал своих людей: если их зажечь, потом не остановишь. Ему удалось задеть их за живое, но как теперь успокоить?
— Книги, налоговые книги дайте! Мы сожжем их! — слышались голоса. — Чтобы и памяти от нашего рабства не осталось! Кто что заработает, все его… Свобода! Ведь ты так учил нас? Так оно и будет.
— Хорошо, я согласен, — староста рассмеялся. — Я буду работать бесплатно. Дороги и мосты будем строить сами, своими руками. Ведь все это для нас. Но как быть с землей?
— Отберем у богатых и отдадим бедным! И не так, как во время правления партии земледельцев, когда решили конфисковать землю у тех, у кого было больше четырехсот декаров. В нашем селе это никого не коснулось. Богачи так и остались богачами…
— Все это так, но для экспроприации нужен государственный закон. А государство еще не в наших руках. У вас только община. Стоит нам посягнуть на чью-нибудь землю, суд защитит владельца. И суд не в наших руках. Если же мы будем противиться, явятся полиция и армия, а они тоже не в наших руках. Мы еще не захватили власть в стране и не можем издавать законы.
— Что же тогда? За что боролись?
— Мы продолжим борьбу до полной победы, до захвата всей власти. А пока справимся с богатеями так…
Все притихли. Хотели послушать, что скажет народный староста.
— Предлагаю обложить их налогом в двойном, тройном размере.
— Но ведь говорили, что налогов больше не будет?
— Не будет для бедняков.
— Тогда другое дело.
— Раз не можем отобрать землю у кулаков, то хотя бы не дадим им богатеть и жиреть за счет бедняков.
В толпе стоял и отец старосты, крупный, сильный мужчина, наделивший сына такой же внешностью и силой. Люди посматривали на него. Он был одним из местных богачей, и это могло подорвать доверие к старосте. Как же теперь повернется дело? Станет ли сын требовать обложения отца бо́льшим налогом? Или сделает для него исключение? И раньше, когда Иван Бобанов разъяснял односельчанам идеи свободы, ему говорили: «Послушай, учитель, ты вот хорошо говоришь, но ведь у вас большой дом, много земли, вы богаты. Как запрячь в одну повозку сильного буйвола с хилым теленком? На такую повозку никто не сядет. Буйвол разобьет телегу и убьет теленка…» Иван Бобанов отвечал так: «Отец одно, а я другое. У отца нет того, что есть у меня, а у меня нет того, что есть у него. У него — богатство, у меня — идеи. Когда возьмем власть в свои руки, он будет отвечать за себя, за свое богатство, а я останусь верен своим идеалам».