Рядом с Джоан Финдли стояли двое ее сыновей – крепкие, коренастые юноши шестнадцати и семнадцати лет. Они рассматривали Роджера с настороженным любопытством.
– Это Хью, – сказала Джоан, положив руки на плечи сыновьям. – А это Иэн Ог.
Роджер склонил голову:
– Мое почтение, джентльмены.
Мальчишки быстро переглянулись, а потом уставились себе под ноги, пряча ухмылки.
– Так что же, капитан Маккензи, – снова заговорила Джоан, чеканя каждое слово, – если я отпущу сыновей служить под вашим началом, вы дадите слово, что они вернутся домой невредимыми?
Глаза Джоан были ясными и проницательными, как у ее брата, а взгляд – таким же прямым и уверенным. Роджер заставил себя посмотреть ей в лицо.
– Я сделаю все, что в моих силах, мэм…
Губы Джоан Финдли дрогнули. Она прекрасно понимала, что силы его не так уж и велики. Женщина кивнула и опустила руки.
– Я отправлю их к вам.
Роджер попрощался и зашагал прочь, сгибаясь под грузом ее доверия.
Глава 10. Подарки бабушки Бэйкон
Закончив осмотр последнего пациента, я встала на цыпочки и со вкусом потянулась. По телу разливалось удовлетворение от проделанной работы: несмотря на недуги, которые я не могла излечить, несмотря на все неисцелимые болезни, я делала свое дело – и делала его хорошо.
Оставалось только забрать сундучок с лекарствами и со спокойной душой отправляться в лагерь; Мюррей любезно предложил мне донести остальные инструменты и скамейки в обмен на мешочек с сушеными листьями сенны и мою запасную дощечку для приготовления пилюль. Сам Мюррей еще возился с последним пациентом, сосредоточенно ощупывая живот маленькой старушки в чепце и шали. Я помахала ему на прощание и получила рассеянный ответный кивок. Мюррей потянулся за ланцетом – что ж, по крайней мере, он обмакнул инструмент в кипящую воду и зашевелил губами, шепотом повторяя заговор, которому его научила Брианна.
Ноги заледенели от неподвижности, спина и плечи давали о себе знать, но я не чувствовала усталости. Сегодня мои пациенты будут крепко спать, позабыв о боли; кто-то пойдет на поправку и встанет на ноги; чьи-то раны затянутся под чистыми повязками. Были и те, кого я точно спасла от опасной инфекции и, быть может, смерти.
Помимо прочего я успела произнести перед собравшейся толпой очередную версию своей Нагорной проповеди о пользе здорового питания и гигиены.
– Блаженны те, кто едят овощи, ибо у них не выпадут зубы, – пробормотала я, остановившись перед можжевельником. Сорвала несколько душистых ягод и раздавила одну между пальцами, вдыхая острый запах. – Блаженны те, кто лают руки, вытерев зад, – добавила я и ткнула пальцем в сойку, присевшую на соседней ветке, – ибо они не подхватят заразу.
Впереди показался наш лагерь; наконец-то можно будет выпить горячего чаю!
– Блаженны те, кто кипятят воду, – сказала я сойке, глядя, как от чайника, висящего над костром, поднимается пар, – ибо их назовут спасителями рода человеческого.
– Миссис Фрейзер! – Тоненький голосок, раздавшийся за моей спиной, вернул меня с небес на землю. Позади стояла Эглантин Бэйкон со своей маленькой сестрой Пэнси, две круглолицые светловолосые девчушки с россыпью веснушек на щеках.
– Здравствуйте, мои хорошие! Как поживаете? – спросила я, расплываясь в улыбке. Судя по виду, обе были вполне здоровы; детские болезни сразу бросаются в глаза.
– Чудесно, мэм! – Эглантин отвесила мне небольшой реверанс, а потом ткнула сестренку в макушку, чтобы та последовала ее примеру. Покончив с любезностями – Бэйконы жили в городе, и девочкам прививали хорошие манеры, – Эглантин вытащила из кармана большой сверток ткани. – Вот, бабушка Бэйкон передает! – гордо пояснила она.
Я развернула ткань и обнаружила огромный чепец, щедро украшенный кружевами и отороченный лавандовыми ленточками.
– Она не смогла приехать на Сбор в этом году, но велела отдать вам подарок в благодарность за лекарство от рю-ма-тиз-ма!
Эглантин старательно выговорила каждый слог и радостно улыбнулась, одолев такое сложное слово.
– Спасибо большое! Какая прелесть! – Я расправила чепец, мысленно костеря бабулю Бэйкон на все лады.
Эту грозную даму я повстречала несколько месяцев назад на плантации Фаркуарда Кэмпбелла, где она навещала его старую сварливую матушку. Миссис Бэйкон не уступала своей подруге по возрасту и умению раздражать окружающих, зато обладала дивным чувством юмора.
Она неоднократно высказывала громкое неодобрение из-за того, что я не носила головной убор, и не стеснялась говорить об этом мне в лицо. По ее мнению, женщине моих лет не пристало бегать повсюду без чепца или керча, и такое поведение недостойно жены столь влиятельного человека. Более того, она считала, что с распущенными волосами ходят «только нищие потаскухи и прочие жалкие личности». Я пыталась отшучиваться, не обращать на нее внимания и даже передала ей бутылку виски из Джейминых запасов, велев принимать по глоточку за завтраком и перед сном.