Огненный крест

Все братья писали стихи, и трудно сказать, кто лучше – старший или средний Николай. Он же был исключительно талантливым гимнастом. Уже тогда, когда гимнастикой люди занимались из чисто спортивного интереса, а не ради карьеры, как это происходит теперь, Рот на турнике проделывал упражнения, которые нынче входят в «репертуар» гимнастов-акробатов на Олимпийских или мировых состязаниях.

Александр-Алик погиб во время Второй мировой войны. Младший, Юрий, добрался с семьёй до Америки и там посвятил себя пению, организовывал и руководил хорами. Умер несколько лет назад, оставив потомков, теперь уже американцев.

Средний, Николай, работал в Германии, в городе Галле, где в конце войны, в 1945-м, попал в зону советской оккупации. Дальнейшее всё по трафарету: арест, заочный суд, 10 лет, Колыма, рудники, где он попал в обвал, получил жестокое сотрясение мозга и чудом выжил. Свои десять лет он дотянул, видно, организм, закаленный гимнастикой, помог. Выпустили. Но не на свободу, а отправили в глубинный сибирский совхоз, где его определили на должность скотника: летом – пасти коров, зимой кормить их, убирать за ними. На такой работе и проскрипел он тридцать с лишним лет. Женился на полуграмотной вдове, дотянул до пенсии. Теперь, уже стариком, крестьянствует: сажает картошку, косит сено для скота, разводит овец и свиней. В последние годы живет перепиской со своей сестрой, разыскавшей его «наперекор стихиям», с несколькими старыми друзьями из далекого Земуна, раскиданными по свету...»

Я напечатал это письмо в своей газете вместе с подборками стихов братьев Рот. Некоторые из стихов «сибиряка Николая» были у меня в авторском оригинале, врученные мне в Каракасе в кадетском Бюллетене, до которого все ж «добрался» Николай Васильевич Рот уже в преклонном возрасте...

Со своей стороны я напечатал еще в «Тюмени литературной» и обращение к сибирским литераторам помочь найти этого человека, последнее его стихотворение помечено было 1989 годом, прислано в Венесуэлу из деревни Дубровино Новосибирской области (район неизвестен).

Газета «ТЛ» обращалась к новосибирцам: «Надеемся на помощь читателей, на помощь литераторов Новосибирска – в поисках поэта. Его трагический путь – страница Русского Зарубежья, частица истории нашего многострадального Отечества».

Ждал долго отклика. Никто из сибиряков не откликнулся.

Александр Рот

Офицеры

Белые рыцари белого храма!
В сердце остатки поруганной веры
Жизнь исковеркала. Жизнь – это драма,
Тени в былом – офицеры.

Скорбные тени... По миру блуждая,
В душах несёте вы тяжкое бремя.
Миру вы чужды... Отчизна родная
Стонет сама в это страшное время.

Скорбное время и скорбные тени...
Фабрики дымные, шумы моторов,
Тёмные шахты – страданья ступени,
Сумрак вечерних сырых коридоров...

Давит бессилие смелой идеи.
Думы и в прошлом, и в будущем вьются.
В прошлом – о подвигах белой Вандеи.
В будущем?.. Многие только смеются.

Долгие годы в изгнаньи минули.
Теплится пламя поруганной веры:
Скоро ль засвищут снаряды и пули,
В битву пойдут офицеры?

Но безответно безмолвие давит
Сумрачных рыцарей белого храма.
Нивы российские смута кровавит, –
Тяжкая драма.

Камень

У меня есть камень
С берега морского,
В нем потухший пламень
Времени былого,
В нем сокрыты муки,
В нем застыли грёзы,
В нём печаль разлуки
И былые слёзы.
И когда на сердце
Вспыхивает пламень,
Я порой жалею,
Что оно не камень.

У серых плит

Помолись... Эти серые плиты
С одиноким могильным крестом
Не скрывают родные ракиты
И березоньки с белым стволом.
Далеки вы, родимые степи,
А вокруг этих скромных могил
Возвышаются горные цепи,
Где навек нас Господь приютил.
Не увидеть нам села родные,
Не увидеть родные места...
Помолитесь о мертвых, живые,
Помолитесь, склонясь у креста.