— Мать честная, бабу, даже не знаю, что сказать!
Но гомуста уже переключился на иную тему:
— А что с мальчиком, Раджу? Надеюсь, он вам не докучал?
— Нет, ничуть. Он на «Лани», собрал вещички и готов отправиться к дяде.
Ноб Киссин нахмурился:
— К сожалению, тут возникла проблема. Дядюшка недоступен, он отбыл из Макао и перебрался на материк. Ничего, я объяснюсь с Раджу.
— Вы найдете его на корабле.
Баркас и гичка уже расходились, когда Захарий, кое-что вспомнив, приложил ладонь ко рту и крикнул:
— Бабу, как там дела с моим письмом к мисс Ламбер?
— Оно получено адресатом, мастер Зикри! — ответно прокричал гомуста. — Не волнуйтесь, доставлено в собственные руки!
Как только «Лань» встала на якорь, капитан Ми и субалтерны отбыли на линкор доложиться коммодору Бремеру и полковнику Баррелу. Их отъезд ничуть не огорчил Кесри, ибо он наконец-то получил возможность уделить внимание тем, кто в нем больше всего нуждался, — сипаям и обозникам.
События последних дней — удар молнии, потеря мачты, смерти и увечья — многих повергли в состояние полного безразличия к происходящему вокруг. По прибытии на место ситуация не улучшилась: словно в трансе, люди бродили по палубе, тупо озирая незнакомые окрестности и рассеянно прислушиваясь к гомону, доносившемуся с маркитантских лодок.
Кесри понимал, что надо привести солдат в чувство, но не успел что-либо предпринять до появления медицинской бригады, прибывшей забрать раненых. В суматохе он промедлил с отправкой людей в трюм и позже крыл себя за эту оплошность, ибо эвакуация происходила у всех на глазах.
Мало кто из пострадавших мог покинуть судно обычным путем, и потому тяжелораненых, кому не годились забортные трапы и грузовой подъемник, укладывали в подвесные носилки и лебедкой опускали в лодки.
Душераздирающие крики раненых флейтистов терзали слух, однако самая жуткая сцена разыгралась при эвакуации изувеченного пандита. Из лазарета его вынесли бесчувственным, но когда носилки с ним оторвались от палубы, он вдруг резко сел, точно марионетка, подчиняющаяся кукловоду. Безумные, налитые кровью глаза его обшарили корабль, и он издал пронзительный, леденящий кровь вопль, призывая бога смерти Ямараджа.
В лодку пандита опустили уже мертвым.
В нанятом сампане Задиг-бей отправился разыскивать Дрозда. Ширин показалось, что отлучка его длится ужасно долго. Она уже стала беспокоиться, но часовщик вернулся в хорошем настроении.
Все устроено, сказал он, дом в Макао, найденный Дроздом, готов принять постоялицу.
Ширин облегченно выдохнула.
— Очень хорошая новость, Задиг-бей. Надеюсь, вы поблагодарили Дрозда от моего имени? А я уж подумала, что-то пошло не так.
Часовщик поспешил объяснить, что долго выспрашивал место стоянки «Редрута», Дрозда же нашел в большом воодушевлении — оказалось, вместе с английской эскадрой тот отбывает на север.
— Вот как? — удивилась Ширин. — Он поступил во флот?
Задиг расхохотался.
— Нет, биби-джи, менее всего Дрозд склонен к мореходству. Он зачислен художником. По его словам, сейчас это модно: для потомков живописец запечатлевает подвиги и победы армии, которую сопровождает в походе. Приглашение поступило от полковника, нельзя упускать такой шанс. Завтра Дрозд отплывает.
— Какая жалость! — огорчилась Ширин. — Я бы хотела с ним познакомиться.
— И он мечтает о встрече с вами, биби-джи. Во время кантонского кризиса Дрозд бывал в доме Бахрам-бхая. Он бы желал выразить вам свои соболезнования, но, к сожалению, уже не успевает. Дрозд шлет вам привет и обещает по возвращении нанести визит вместе со своей подругой Полетт.
— Вы и ее видели?
— Да, она тоже хочет встретиться с вами. Знаете, Полетт была на острове, когда обнаружили тело Бахрама.
— Правда? Я не знала. Удивительное совпадение.
— Вовсе нет, биби-джи, Полетт много времени проводит на Гонконге. — Задиг показал на остров: — Видите вон тот высокий холм? Мистер Пенроуз, попечитель девушки, устроил там ботанический питомник. Однако он слаб здоровьем, и забота о растениях легла на плечи Полетт, которая ежедневно к ним наведывается.
— Одна?
— Зачастую одна. Она облачается в мужскую одежду, и никто к ней не пристает. В тот день Полетт была на холме. От питомника хороший обзор бухты и берега; заметив суету, Полетт спустилась к песчаной косе, где увидела Вико, секретаря и ласкаров с «Анахиты», сгрудившихся у тела Бахрама.
Ширин долго молчала, глядя на махину острова, потом сказала: