Но когда ласкар разделся до подштанников, поведение его резко изменилось. Кесри внимательно следил, как великан похлопывает себя по груди и плечам, расслабляя мышцы, и с впечатляющей ловкостью выполняет разминочные упражнения данд-тхонк, потягивания и отжимания. Потом он вышел на арену и принял идеальную стойку: вес распределен равномерно, голова точно над выставленной вперед ногой, подбородок на одной линии с коленом.
Противником ласкара был крепкий молодой сипай, один из лучших учеников Кесри. Он с ходу попытался провести недавно освоенный прием сакхи: подсечка и бросок.
Но ласкар легко блокировал ногу соперника и плавно перешел в атаку, применив захват, в котором Кесри распознал безупречно выполненный дхак. Через секунду сипай был на лопатках и схватка завершилась.
Затем на арену вышел мощный моряк, коронным приемом которого был каладжанх: нырок под руки противника и захват ноги. Кесри понял, что ласкара этим не удивишь, он владеет контрприемом печ. Так оно и вышло: руки моряка схватили воздух, и через мгновенье он оказался на земле, безуспешно попытавшись не дать перевернуть себя на спину.
Удивительно, что ласкар как будто не радовался своим викториям, он не делал традиционных победных жестов, но стоял понуро, словно в смущении. Это подзадорило еще двоих борцов попытать удачу, но финал был тот же: ласкар пришпилил обоих к земле, продемонстрировав мастерское владением сложными приемами бхакури и багал дабба.
И тогда взгляды солдат обратились к Кесри, словно вопрошая, готов ли хавильдар постоять за честь роты. Он не мог их разочаровать, и, кроме того, ему самому было интересно сразиться с ласкаром. Шепотом помолившись Хануману, Кесри вышел на схватку.
Пару минут оба кружили по арене, изучая друг друга и обманными движениями провоцируя на необдуманный выпад. Затем с помощью мултани Кесри перешел в атаку: совершил разворот, чтобы оказаться за спиной соперника. Но ласкар был проворнее и сам очутился позади противника, вынудив его встать в партер.
Случалось, Кесри обращал эту позицию в свое преимущество — применял дхоби пат, бросок через плечо в манере прачки, что колотит белье. Но и тут у ласкара нашелся контрприем, который перевернул Кесри на спину.
Чувствуя близость победы, ласкар уперся плечом в грудь соперника, изготовившись всем своим весом припечатать его к земле. Лицо его было почти вплотную к лицу Кесри, и они случайно встретились взглядами. И вот тогда произошло нечто странное: вместо финальной атаки ласкар вдруг ослабил захват, словно увидел что-то невероятное. Он как будто мешкал, тиски его рук разжались. Кесри воспользовался своим шансом, и в следующую секунду соперник был повержен.
Переменчивость удачи была столь необъяснимой, что Кесри проникся странной благодарностью к ласкару, избавившему его от позорного проигрыша на глазах у солдат. И все же он понимал, что в искусстве борьбы тот его превосходит, и потому, улучив момент наедине, спросил на хиндустани:
— Кья хуа, что это было?
Ласкар же ответил на его родном языке:
— Хамаар саанс рук гоэл, да просто сбилось дыхание.
— Ту бходжпури каха се сикхала, ты говоришь на бходжпури? — изумился Кесри. — Откуда ты родом?
Ласкар сказал, что воспитывался в христианском приюте в Гхазипуре и свое имя Маддоу Колвер получил в честь двух тамошних священников.
— Гхазипур? — переспросил Кесри. Для него это место было неразрывно связано с Дити. — Город, где опийная фабрика?
— Он самый.
Кесри смолк, охваченный удивительным чувством родства с этим человеком: оба борцы, встретились на празднике Наг Панчами, у обоих связи с Гхазипуром — все это очень похоже на переплетение судеб.
И тут кое-что пришло на ум.
— Послушай, нам требуются силачи в орудийные расчеты, — сказал он. — Не желаешь стать пушкарем? Хотя бы на время, что мы здесь. Жалованье хорошее.
Колвер медлил с ответом, глядя на море и задумчиво почесывая голову, потом наконец кивнул:
— Ладно. Если сможешь это устроить и хозяин мой не будет против, я согласен.
Захарий вернулся на «Ибис» точно в родной дом.
Из Балтимора он, салага, вышел на этой шхуне в должности корабельного плотника. И вот три года спустя он вновь ступил на ее борт, но уже шкипером! Столь разительная перемена произошла не иначе как по вмешательству потусторонних сил. Теперь опытный моряк, Захарий знал, что отдельные корабли обладают разумом и даже душой, и ничуть не сомневался, что «Ибис» тайно поучаствовал в его превращении.