Захарий, опешив, медлил с ответом. Его замешательство не осталось незамеченным.
— Вы не курите опий, мистер Рейд?
— Однажды пробовал. Давно.
— Вам не понравилось?
— Да нет, ничего.
— Смею предположить, что обстановка была не соответствующая. Позвольте узнать, вы курили сидя или лежа?
— Сидя.
— То-то и оно, так курить нельзя. Погоня за драконом — это, знаете ли, искусство, требующее особых условий. — Поднявшись из кресла, Чан взял с полки и положил перед Захарием изящное изделие — чубук длиной с руку из какого-то серебристого сплава вроде олова, мундштук и восьмигранная чашка из слоновой кости, от старости пожелтевшей. — Это моя лучшая трубка, мистер Рейд. Именуется она Желтый дракон. За нее мне предлагали тысячи таэлей. Отведав ее, вы поймете почему.
Захарий чуть вздрогнул, коснувшись длинного чубука.
— Ладно, — сказал он. — Разок можно попробовать.
— Верно, надо знать, чем торгуешь, — улыбнулся Чан. — Только снимать пробу следует правильно, что невозможно в сюртуке и панталонах. Вам лучше переодеться в китайское платье.
Он хлопнул в ладоши, и в гостиной опять появилась давешняя девушка. Выслушав хозяина, она проводила Захария в соседнюю комнату, выглядевшую большой гардеробной, подала ему серый с голубым отливом халат и, поклонившись, удалилась.
Переодеваясь, Захарий слышал, как за стенкой двигают мебель. Вернувшись в гостиную, он увидел, что огни в ней пригашены, а между двумя кушетками, сдвинутыми друг к другу, поставлен стол с мраморной крышкой, на котором расположились лакированная шкатулка, пара игл с крючками на концах, два блюдца и, конечно, едва уместившийся Желтый дракон. Возле стола сидела на корточках девушка с маленькой лампой в руках.
— Прошу вас, мистер Рейд. — Чан кивнул на кушетку: — Устраивайтесь удобно.
Захарий улегся, и хозяин подал ему лакированную шкатулку:
— Вот, взгляните, это свежеприготовленный опий под названием чанду. Он сварен из сырца, которым заполнены ваши ящики.
В шкатулке лежал маленький темно-коричневый брусок.
— Понюхайте, мистер Рейд.
Сладкий дымный аромат резко отличался от запаха сырца.
Чан забрал шкатулку и передал ее девушке, которая уже поставила лампу между кушетками. Девушка взяла иглу, привычным движением ловко отколупнула от бруска кусочек не больше горошины и поднесла его к пламени лампы. Когда горошина, зашипев, вспузырилась, она подала иглу Чану, и тот стряхнул опаленный опий в чашку Желтого дракона, который он устроил у себя на груди, не касаясь губами мундштука. Вся операция повторилась еще дважды.
Затем Чан сказал:
— Мы почти готовы, мистер Рейд. Сейчас я снова разогрею опий, и он воспламенится на одну-две секунды. Будьте начеку — выдохните весь воздух, чтобы затянуться дымом. Как только опий вспыхнет, я помещу его в драконий глаз, — он показал на крохотную дырочку в восьмигранной чашке, — а вы тотчас сделайте глубокую затяжку.
Передав трубку Захарию, Чан сунул опийную горошину в пламя, та вспыхнула, и он выкрикнул:
— Готовы?
— Да!
Захарий уже выпустил весь воздух и, как только горошина оказалась в драконьем глазу, глубоко вдохнул, наполнив легкие текучим, словно жидкость, густым, маслянистым и чрезвычайно душистым дымом, который вмиг его затопил и одурманил.
— Чувствуете, мистер Рейд? Сейчас внутри вас сила, что движет миром. Откиньтесь, отдайтесь ей.
Захарий отвалился на подушки, вдруг ощутив биение пульса не только в запястье и горле, но во всем теле. Сердце гнало кровь так мощно, что он буквально чувствовал ее бег по жилам. Необычное впечатление заставило взглянуть на свою руку: кожа сильно покраснела, словно все поры открылись, излучая цвет крови.
Казалось, глаза его стали зорче, ибо различали мельчайшие трещины в потолочных досках, а слух острее — плеск забортной воды прямо-таки оглушал. Захарий смежил веки, наслаждаясь чувством невесомости и отдаваясь воздействию дыма, точно приливной волне.
Настала очередь Чана. Сделав затяжку, он отложил трубку и откинулся на валик кушетки.
— Знаете, почему меня тянет к опию, мистер Рейд? Потому что по складу своему я садовник, люблю цветы, а этот дым — суть цветочного царства.
Голос его растаял.
Чуть позже Захарий обнаружил, что Чана в комнате нет, а он наедине с девушкой. Впервые за все время она подняла голову и посмотрела ему в глаза, губы ее тронула легкая улыбка. Захарий не мог оторвать взгляд от ее лица, казавшегося чем-то знакомым, вот только чем? Он протянул руку и провел пальцами по ее щеке, и тогда вдруг явился ответ: девушка невероятно похожа на миссис Бернэм. Сходство еще больше усилилось, когда руки ее, нырнув ему под халат, обежали его тело, а потом она стала и вовсе неотличима от оригинала, приняв его в себя.