Для Чжун Лоу-сы и его советников слухи эти уподобились дрожанию земли, и они уже не могли отмахнуться от признаков близкого обрушения свода их власти. Всякий день отмечался новыми толчками и отголосками, принимавшими вид молвы и напоминавшими о том, что земля уходит из-под ног.
Из рассказов печатника Нил узнал о том, что среди многочисленных группировок в официальных кругах Гуанчжоу развернулась борьба за власть. Стало ясно, что люди неортодоксальных взглядов вроде Чжун Лоу-сы терпят сокрушительное поражение. Нынче взошла звезда традиционалистов, а тех, кто ратовал за изучение чужеземного опыта, окутали миазмы подозрительности.
Последние события затронули не только власть имущих, простые люди тоже ощутили последствия блокады Жемчужной реки. Слухи о захвате Тинхаэ, Макао и других городов породили большие волнения. Все, кто имел связи с иноземцами (а таких в Гуандуне было немало), попали под подозрение. Повсюду говорили о хань-чиэн, фаан-гват-цзай и чиэн-шан — изменниках, смутьянах, шпионах и вероломных купцах, спевшихся с британцами.
На семье Бабурао ситуация сказалась особенно остро. Все уже знали, что индийские хаак-гвай, солдаты и матросы, на пару с английскими фаан-гвай свободно разгуливают по побережью, а связь Бабурао с бенгальцами, как и то, что лодка-кухня Аша-диди потчует главным образом ачха, ни для кого не было секретом. Возникшие серьезные неприятности не оставили семье иного варианта, как прикрыть харчевню.
После боя под Макао минуло два месяца, и одним прохладным осенним вечером в дверь Нила постучали. Комптон выглядел совершенно убитым.
— Я с плохими вестями, А-Нил…
Комиссар Линь, поведал печатник, смещен с должности, причем в оскорбительной манере: император направил письмо его заместителю, обращаясь к тому как к преемнику главы провинции.
— Без всяких уведомлений великого человека убрали, точно пешку, обмолвившись о том в письме к его подчиненному. Вот она, награда за честную и верную службу императору!
Еще никогда Нил не видел приятеля таким угнетенным.
Через пару дней поступило официальное подтверждение: Линь Цзэсюя отзывали в Пекин. Его место занял Цишань, назначенный генерал-губернатором двух южных провинций, Гуандуна и Гуанси.
Новость взбаламутила Гуандун, где комиссар был чрезвычайно популярен. На улицах толпы людей выражали ему сочувствие и, окружив его паланкин, бросали подарки — башмаки, зонтики, халаты, ладанки и прочее.
Опала комиссара означала фиаско Чжун Лоу-сы и далее по цепочке Комптона. Оба понимали, что новое руководство максимально ограничит деятельность старца, тем самым уничтожив все их двухлетние труды.
Нил случайно оказался в печатне, когда к Комптону, не уведомив о своем визите, заглянул Чжун Лоу-сы. За последние два месяца он сильно сдал — выглядел измученным и смирившимся, тяжело опирался на палку. Прощание вышло грустным.
Нил больше никогда его не видел.
На другой день Комптон отправился засвидетельствовать почтение отбывающему комиссару и узнал, что тот никуда не уезжает. Император повелел ему остаться в Кантоне и оказать содействие новому начальнику в расследовании его собственных деяний.
Похоже, Линь Цзэсюй уподобился родовому архиву, который по необходимости достают, а потом сразу убирают.
Гуанчжоу ожидал нового правителя, однако ситуация безвластия и неопределенности усугубляла тревогу, охватившую город.
Одним вечером Нил возвращался домой, и когда он сошел с парома, его окружила толпа беспризорников, выкрикивавших оскорбления и похабщину.
Поношенье иноземцев, жителей других провинций и даже соседней деревни было делом обычным, однако нынче мальчишьи голоса полнились небывалой злостью. Удивительно, что беспризорники обзывали Нила «предателем», но не «черным чужаком». А что б они сделали, поняв, что перед ними ачха? Лучше не думать. И если навести мальчишек на лодку Бабурао, быть беде, сообразил Нил, зашагав к монастырю Океанский Стяг, что был неподалеку.
Выкрики беспризорников становились все громче, а когда Нил был уже совсем рядом с монастырскими воротами, брошенный камень с силой ударил ему в спину. К счастью, в монастырь шпана не полезла.
Таранатх-джи встретил Нила, как всегда, радушно и, печально кивая, выслушал его рассказ. Дух в городе скверный, сказал он. Мишенями нападок становятся не только чужеземцы, но и китайцы из других провинций. Нынче тибетские монахи не выходят за пределы своей обители.
Нил с благодарностью принял предложение остаться в монастыре, готовом дать ему приют. Он послал записку Бабурао, и тот доставил его пожитки.