— Неужели, сэр?
— Прискорбно, но это чистая правда. К счастью, всегда найдется пара офицеров, понимающих, что Господь не одарил бы человека любовью к прибыли, не будь это во благо. Стоит им осознать собственную выгоду, как они оказывают всяческое содействие, пользуясь своим большим влиянием на интендантов.
— Но как их отыскать, сэр?
— С помощью наблюдательности и усердия, Рейд. Главная задача — сбор сведений: нужно определить, кто из офицеров живет не по средствам и нуждается в деньгах для расчета с кредиторами. Будьте уверены, в подобных экспедициях немало тех, кто записался добровольцем в надежде, что вознаграждения достанет для расплаты по долгам. — Бернэм побарабанил пальцами по поручню. — Могу сказать, что я уже присмотрел одного такого. Недавно я наблюдал за ним на «Уэлсли», когда он играл в карты. Безудержно азартный, он, похоже, погряз в долгах. Горяч, найти подход к нему будет очень и очень непросто. — Торговец окинул Захария оценивающим взглядом. — Я мог бы поручить его вам, Рейд. Как, справитесь?
— Конечно, сэр! — не раздумывая, выпалил Захарий. — Можете на меня положиться.
— Добро. Он ваш. Зовут его Невилл Ми, капитан, он приглашен к нам на новогодний раут.
Захарий, никак не ожидавший услышать от него имя офицера, с которым чуть не подрался, еле успел сдержать удивленный возглас. К счастью, мистер Бернэм не заметил его смущения.
— Вы, часом, не знакомы с капитаном? — спросил он.
— Немного, — промямлил Захарий. — Он был пассажиром «Лани».
— Ах да, конечно, я запамятовал. Удачно, что вы уже виделись. Ну как, сумеете склонить его к сотрудничеству?
Захарий понимал, что подкупить капитана будет непросто, но не мог идти на попятную, рискуя потерять расположение мистера Бернэма.
— Я попробую, сэр. Приложу все старания.
У ворот Вилла Нова стояла скамья, на которой Кесри обычно поджидал капитана Ми, приглашенного на поздний завтрак или обед, а затем они вместе возвращались на Ша Чау.
И вот нынче, разглядывая набережную Прайя-Гранде, он приметил даму в широкополой шляпе с сетчатой вуалью и белым, отделанным кружевом парасолем на плече, шагавшую так резво, что подол платья раскачивался, точно колокол.
Поняв, что дама направляется к вилле, Кесри почтительно встал и отворил перед нею калитку; он думал, госпожа проследует мимо, одарив его в лучшем случае кивком, но та вдруг остановилась и повернула к нему лицо, скрытое сетчатым забралом, из-под которого неожиданно донесся низкий, чуть хрипловатый голос, произнесший на хиндустани:
— Муджхе пехчана нахи, не узнаешь меня, Кесри Сингх?
Изумленный хавильдар помотал головой, и дама, сообразив, что он не видит ее лица, откинула вуаль.
— Ну? А теперь?
Кесри всмотрелся и, не веря себе, просипел:
— Кэти-мэм? Аап хай кья, вы ли это?
Дама рассмеялась и вновь сказала на хиндустани:
— Да, Кесри Сингх, это я!
И тогда сквозь облик зрелой дамы вдруг проглянули черты девушки, у которой когда-то давно Кесри был оруженосцем. Вспомнилась ее былая очаровательная непосредственность, проявившаяся и сейчас, когда она так запросто с ним заговорила. Однако чуть пополневшее лицо ее как будто излучало грусть.
— Мааф карна, Кэти-мэм, простите, что не узнал вас. Нынче вы совсем другая.
Она рассмеялась.
— И ты изменился, Кесри Сингх, вот только глаза прежние. По ним я тебя и узнала, хоть столько времени прошло.
— Полтора десятка лет, а то и больше.
— Верно. Теперь я миссис Бернэм, а ты, вижу, стал хавильдаром.
— Да, Кэти-мэм. Как поживает ваш батюшка, генерал-саиб?
— Здоров, и мама тоже. Они вернулись в Англию, с ними моя дочка.
— У вас одна девочка?
— Да, только одна. А у тебя сколько детей?
— Четверо. Два мальчика и две девочки. Они в деревне, с моей женой и родными.
— А что твоя сестра? Ты, помнится, о ней часто рассказывал. Как бишь ее имя…
Кесри аж вздрогнул, словно Дити коснулась его, дотянувшись из далекого прошлого. Вопрос так его изумил, что он воскликнул:
— Каамал хай! Невероятно, что вы помните мою сестру! Ее зовут Дити.