— Вы очень любезны, только…
Слова вдруг иссякли. Как объяснить, что «Анахита» — не обычный корабль? Всякий раз, когда Бахрам отплывал из Бомбея, Ширин поднималась на палубу и в молитве просила шхуну его уберечь. Оказалось, напрасно, ибо с ее-то борта он и шагнул в смерть.
— Пожалуйста, обещайте, что придете! — Миссис Бернэм сжала руку новой подруги.
— Я бы с радостью, Кэти, но, боюсь, это станет испытанием, поскольку все вокруг напомнит о том, что случилось с моим мужем. — Ширин помолчала. — Возможно, будет капельку легче, если я приду с друзьями Бахрама — мистером Карабедьяном и его крестником…
Миссис Бернэм не дала ей договорить:
— Конечно! Приходите с друзьями, мы будем только рады!
На исходе дня, уже после отбоя в лагере на Ша Чау, вестовой доложил, что Кесри срочно вызывают в палатку капитана Ми.
Несмотря на поздний час, капитан был в полной форме.
— Получен приказ коммодора Бремера быть готовыми к возобновлению боевых действий. Несколько дней назад капитан Эллиотт передал мандаринам ультиматум: немедленное принятие требований или война. Срок ультиматума истек, в любой момент может поступить приказ о нашем выдвижении.
— Когда именно, каптан-саиб?
— Думаю, день-другой еще есть. — Ми зевнул. — Начальство будет тянуть резину сколько сможет. Но я решил тебя предуведомить.
— Слушаюсь. — Весь вечер Кесри искал возможность переговорить с капитаном наедине и теперь, понимая, что вот-вот его отправят обратно, поспешно сказал: — Тут вот какая штука, каптан-саиб…
— Ну что еще? Давай скорее.
— Нынче в Макао, когда я ждал вас у виллы купца-парса…
— Ну?
— Меня узнала одна дама.
— Да? — Капитан вскинул бровь. — И что из этого?
— Это была мисс Кэти.
Ми дернулся, как от удара, смуглое лицо его побледнело.
— Ты говоришь о…
— Да, о дочке генерала Брэдшоу.
Капитан крутанул пресс-папье, точно юлу, и, не глядя не Кесри, спросил:
— Та дама под вуалью?
— Да, каптан-саиб.
— Ты не обознался?
— Никак нет. Она сама со мной заговорила. Спрашивала о вас.
— И что ты ей сказал?
— Мол, вы здесь, в экспедиционном корпусе. Она этого не знала.
Капитан наконец оторвал от стола взгляд, в котором плескалось недоумение.
— Что она делает в Китае?
— Она здесь с мужем, каптан-саиб. Зовут его мистер Баннэм или как-то так.
— Бернэм?
— Точно! Она назвалась миссис Бернэм.
— О господи! — Ми вскочил и стал расхаживать по палатке. — Как же я не сообразил… да нет, и мысли не было…
— Мысли — о чем, каптан-саиб?
Ми глянул искоса.
— Давеча я виделся с ее мужем на «Уэлсли», но мне и в голову не пришло, что он… что они… В общем, он пригласил наших офицеров на отмечание Нового года. Бернэм хочет устроить настоящее представление — почетный караул, подъем флага и все такое. Я обещал привести отделение сипаев, флейтистов и барабанщиков. — Высунувшись из палатки, капитан посмотрел на речное устье. — Наверное, и Кэти будет там, да?
— Так точно, каптан-саиб. — Кесри кашлянул в кулак. — Может…
— Что?
— Может, вам туда не ходить?
Против ожидания, в ответ капитан не рявкнул, но глубоко вздохнул, словно покоряясь судьбе, которую он не в силах изменить.
— Все это дьявольское наущение, хавильдар, но я не могу не повидать ее… я должен пойти… — Ми смолк и посмотрел Кесри в глаза. — Мне поможет, если ты будешь рядом и возглавишь отделение, которое я поведу на корабль.
— Это приказ, сэр?
— Нет, — сказал капитан. — Но я был бы тебе признателен.
Вся его командирская властность бесследно испарилась, теперь взгляд Ми полнился чуть ли не детской растерянностью и беззащитностью, словно годами копившееся ожесточение куда-то истекло и он вновь стал пылким и простодушным юношей, у которого давным-давно Кесри служил денщиком. Правда, в те времена он ни о чем так настойчиво не просил и никогда так не проявлял своих чувств. А сейчас казалось, будто мучительная боль, притаившаяся в глубоком тайнике его души, прорвала наносную оболочку жесткого грубияна, превратив в того, кто абсолютно беспомощен перед властью любви.
Кесри больше не пытался отговорить капитана, поняв, что ему не по силам уберечь свое былое дитятко.
— Есть возглавить отделение, каптан-саиб!
Глава 16
По подсказке Джоду, Нил еще издали приметил «Кембридж», стоявший на якоре у Вампоа. Корабль этот выглядел чудны́м, прежде не виданным сплавом Востока и Запада. Типичный силуэт английского торгового судна с полным такелажем не вязался с украшениями, придававшими «Кембриджу» вид замаскированной боевой джонки: на его мачтах трепетали флажки с иероглифом «отвага» и символами инь-ян, над палубой тянулись гирлянды бумажных фонариков, с фальшбортов почти до самой воды свешивались лозунги с китайскими письменами, похожие на гигантские свитки. И разумеется, с боков носа смотрели два огромных глаза. Из-за этой детали корабль выглядел знакомо и слегка комично: в Бенгалии на всяких судах, больших и маленьких, тоже рисовали глаза на форштевне, однако на трехмачтовике ливерпульской постройки они были как-то не к месту.