Она промокнула платком глаза.
— Прощай, мистер Рейд.
Захарий открыл дверь и вышел вон.
Только в конце января Кесри узнал, куда посылают корпус. Вестником стал капитан Ми:
— Хавильдар, у меня важная новость. Командующий лорд Окленд и его заместитель сэр Хью Гоф получили официальный приказ из Лондона. Мы отправляемся в Южный Китай.
Известие ошеломило. Китай казался совершенно невероятным пунктом назначения, и Кесри отметал все слухи о нем. Однако на вопрос капитана, не изменилось ли теперь его решение, ответил без промедления:
— Нет, Ми-саиб. Я дал слово и еду. Но вот насчет других не знаю.
— Думаешь, многие откажутся?
— Поглядим, сэр. Без кое-кого будет даже лучше.
На другой день Кесри построил роту, и капитан в своей обычной деловитой манере оповестил солдат. В заключение он сказал, что им даются три дня на раздумье. Потом к роте обратился Кесри и внес уточнение: отказавшиеся от участия в экспедиции должны в те же три дня вернуть подъемные и другие выплаты. После означенного срока отказы не примут, спохватившихся тугодумов сочтут уклонистами.
Кесри знал, что возврат выплат станет сдерживающим фактором, и не ждал большого числа отказов, однако ошибся: девять человек, почти десятая часть роты, заявили о желании вернуться в свои полки. Их немедленно отпустили и под конвоем вывезли из форта, дабы они не слонялись по территории, распространяя отказную заразу.
Через три дня Кесри напомнил личному составу роты, что время для отказов истекло. Отныне солдаты были под его удвоенным вниманием. Мятежа или беспорядков он не опасался — в замкнутом пространстве форта было легко выявить и пресечь всякое непокорство, его беспокоили возможные дезертиры. Теперь, после официального объявления о восточном походе, сипаи получили право на увольнения в город, и при нынешнем упадке их морального духа случаи дезертирства были неизбежны, с чем приходилось мириться.
Пункт назначения корпуса перестал быть тайной, и Кесри мог наконец-то исполнить заждавшееся его дело: наведаться на базар и укомплектовать обозный отряд, который после зачисления в него всех необходимых прачек мужского пола, портных, сапожников, водоносов, каптерщиков, носильщиков и прочих своей численностью превзойдет боевой состав роты. А еще предстояло отобрать немалый вспомогательный персонал: санитаров, писарей, толмачей, счетоводов, а также пушкарей, бомбардиров, флейтистов, барабанщиков и других.
Формирование обозного отряда было делом утомительным, но кое-чем вознаграждалось. Как правило, рабочую силу поставляли сирдары, портовые серанги и прочие вербовщики, которые получали хороший навар с заключенных контрактов и потому были готовы на существенную «благодарность». Унтер-офицеры и штабисты, ведавшие комплектованием обоза, порой изрядно пополняли свои карманы. Этот приработок был сложившейся традицией, и Кесри знал, что слегка упрочит свое финансовое положение.
Наем вспомогательного персонала, проходившего по военному ведомству, не имел таких плюсов, но и тут Кесри, заручившись поддержкой капитана Ми, отбирал людей по своему усмотрению. Особое внимание он уделял флейтистам и барабанщикам, присланным армейским Юношеским отделом. Почти все эти музыканты, зачастую мальчишки десяти-одиннадцати лет, были евразийского происхождения: незаконные дети английских военных, оказавшиеся в сиротских приютах, либо отпрыски легендарных «топазовых капралов» — гоанских и португальских артиллеристов, служивших британцам во времена их первых вторжений в Индию.
Этих, как их называли, «шпанят» было относительно немного, однако несоразмерно своему числу они играли большую роль в поддержании боевого духа солдат. Мальчишки становились талисманами подразделений, и зачастую сипаи к ним так прикипали, что обращались с ними, как с родными детьми.
Кесри решил сам прослушать кандидатов, по очереди вызывая музыкантов из строя. Один паренек, кареглазый курносый шатен лет одиннадцати-двенадцати, очень рослый для своего возраста, держался смело, но, высвистывая мелодию, уронил флейту, и подбородок его задрожал — мальчишка боялся, что теперь его не возьмут. Кесри подозвал к себе парня.
— Наам кья хай тера? Как тебя зовут?
— Дики Миллер, хавильдар-саиб.
— Ты знаешь, куда мы направляемся?
— Да, господин. В Китай.
— Не страшно?
Светло-карие глаза блеснули.
— Никак нет! — Мальчишка выкатил грудь. — Майн то кой бхи чиз се нахин дарта! Я вообще ничего не боюсь!
Такая горячность позабавила, и Кесри проследил, чтобы парня зачислили в состав барабанщиков и флейтистов. Уже при первом выходе музыкантов на плац он понял, что сделал правильный выбор: этот яркоглазый попрыгунчик наверняка поднимет боевой дух солдат.