- Куда же… - крикнул ей вслед Лобов, и голос его оборвался на полуслове.
Я услышал треск над головой.
Кабина дернулась, наполнилась гулом, словно колокол от удара, и полетела вниз. Сердце мое сжалось, как бывает, когда самолет вдруг проваливается в «воздушную яму».
4
«18 августа. 12. 42. Связь с кораблем прервана. Пытаемся установить причину и размеры аварии…»
Тонем!
Но в кабине, казалось, все было по-прежнему. Горели лампочки под черными колпачками, подмигивал оранжевый глазок указателя глубин, шипел воздух, вырываясь из баллонов… И тут я увидел Базанова.
Он стоял на коленях, поддерживая голову Михаила неподвижно лежавшего на стальном полу каюты. Я бросился к ним на помощь.
- Приподними ему голову, - сказал Базанов.
- Что случилось?
- Не знаю. Сейчас разберемся. Сначала надо ему помочь. Вроде никакой раны нет.
Базанов достал из аптечки фляжку со спиртом и смочил Михаилу губы. Тот тихо застонал.
Постелив резиновый матрасик у стены, мы положили Михаила на него.
- Подожди, пока он не придет в себя, - сказал Базанов. - А я займусь техникой.
Через его плечо я взглянул на указатель глубины. Стрелка замерла на цифре 4042 метра.
Базанов включил локатор.
- Что за черт! - вырвалось у него. - Мы на дне! Оба мы, как по команде, глянули в иллюминаторы. Они были совершенно темными.
- Включите прожекторы, Константин Игоревич!
- Они включены, - ответил Базанов, но все-таки несколько раз пощелкал выключателем.
Ни один проблеск света не мелькнул за окном.
- Не могли же они все разом выйти из строя? - буркнул Базанов. - Хоть один-то должен гореть?
Мишка снова застонал и вдруг открыл глаза.
- Где мы? - спросил он.
- Все в порядке, лежи спокойно.
- Не хочу. Я сейчас встану, - и он опять закрыл глаза.
- Телефон оборван, рация пока бесполезна. Попробуем акустическую систему, - задумчиво сказал Базанов, подключая к пульту микрофон.
Медленно разгорался зеленый огонек индикатора. Базанов взял в руки микрофон, оглянулся на меня…
- Алло, алло, «Богатырь». Говорит Базанов!
Репродуктор молчал. Базанов несколько раз повторил свой призыв, меняя настройку.
- Не понимаю, - пробормотал он, - чего она хочет?
Есть у него такая забавная привычка: говорить в минуты задумчивости о машинах, словно о живых существах.
- Не понимаю, - повторил он. - Все нормально, а связи нет.
Подумав немного, он выключил аппарат.
- Не стоит зря переводить энергию, она еще пригодится. Давайте лучше попробуем разобраться, что с нами случилось. «Переноска» цела?
Базанов зажег сильную переносную лампу и поднес ее к иллюминатору.
Мы оба заглянули в окно, но ничего не могли рассмотреть. В темном стекле, слепя глаза, только отражалась сама лампа.
Жмурясь, Базанов приблизил се к самому стеклу.
Теперь мы поняли, почему не сиял за окном свет наших прожекторов: иллюминатор был забит снаружи слоем липкого зеленовато-серого ила…
- Попробуем всплыть, - сказал Базанов, выключая лампу и решительно берясь за рубильник аварийных балластных цистерн. - Ты придержи Михаила, рывок может быть резким.
Я сел на пол и обнял Мишку за плечи. Базанов рванул рубильник…
Никакого толчка не последовало.
Кабина оставалась неподвижной. Только дрогнули пальцы Базанова, когда он их медленно, словно нехотя, отнял от рукоятки рубильника.
- Подводный обвал! - вскрикнул я.
Базанов молча кивнул.
Мы оба и без слов понимали опасность.
Откуда-то сверху на нас обрушилась лавина тяжелого ила. Под ее тяжестью оборвался, как нитка, кабель, соединявший нас с судном, и батискаф полетел вниз, Он мог бы расколоться о скалистое дно, как орех, но, видимо, мы упали на пружинистую подушку из того же ила, это нас спасло.
Надолго ли?
Спасло от мгновенной гибели, по обрекло на медленную, мучительную.
Это отсрочка, а не спасение.
Мы не можем всплыть, липкий ил плотно забил отверстия цилиндров с аварийным балластом, железная дробь не могла теперь высыпаться оттуда…
- «Мы на лодочке катались…», - задумчиво пробормотал Базанов, вынимая платок и вытирая лицо. - И динамик, видимо, залепило этим проклятым илом. Поэтому нас и не слышат.
Представляю, что творится сейчас на «Богатыре». Как переполошились там, когда вдруг померк экран телевизора и внезапно обмяк, стал бессильным оторвавшийся кабель!
У нас осталась только рация. Но она не может связать нас с кораблем, пока не всплывем на поверхность.