Говорили и писали, что бури, морские течения, прибой - все это не поддается учету, что все эти стихийные силы будут разрушать океанские станции или во время постройки, или - что еще хуже - после ее завершения. А ведь в каждую такую станцию придется вложить большой капитал.
В общем, критика была, если принять во внимание необычайность идеи, довольно сдержанной: действовал авторитет имени Рошфора, приобретенный десятилетиями удачной работы над изобретениями и их промышленным освоением.
Рошфор внимательно прочитывал все статьи, доставляемые ему из бюро газетных и журнальных вырезок. С тех языков, которыми он сам не владел (а статьи были на десятках языков), ему переводили специалисты-переводчики. Он встретил несколько дельных замечаний, но не нашел ни одного серьезного возражения, которое поколебало бы его уверенность в своей правоте.
Наиболее обоснованные и наиболее резкие возражения он передавал для прочтения Жанне. Она добросовестно прочла все, но осталась непоколебима.
- Ты прав, Эмиль! - говорил его маленький оруженосец. - Ты справедливо уверен в себе!
Он был достаточно силен, он мог бы обойтись и без помощи. Разве не во сто раз труднее было ему, когда юношей без имени и средств он выступал со своими первыми изобретениями? Но, правда, тогда он был моложе...
С глубокой благодарностью принимал Эмиль поддержку жены. Эта поддержка была для него тем более дорога, что он знал твердо: Жанна кривить душой не умеет. Прежде чем высказать свое мнение, она тщательно ознакомится со всеми данными и скажет тихо, очень спокойно, но категорически и веско.
Ему импонировало также, что солидный и вдумчивый Грейфер зажегся энтузиазмом. Он торопил учителя.
В эти дни Рошфор не работал ни в лаборатории, ни за письменным столом. С утра он прочитывал вырезки из газет и журналов или переводы иностранных статей - весь этот материал подбирали и подготавливали для него накануне секретари. Поток статей был еще велик, но явно сокращался острота новизны притуплялась.
Затем он гулял, много занимался греблей, плаванием. Такой образ жизни он вел всегда, когда обдумывал практическое воплощение уже проработанной в теории идеи. Он думал напряженно, но спокойно.
Акционерное общество? Об этом говорил Грейфер.
Нет, к этому предприятию вряд ли удастся сейчас привлечь акционерный капитал: слишком уж оно необычно.
Кроме того, ему противны банковские дельцы. Он еще никогда не был их приказчиком. Каждое новое свое изобретение он осуществлял сам или продавал патент. И каждое предприятие приносило ему солидный доход. Теперь он богат. Средств у него хватит для постройки океанской станции. Она оправдает себя и даст немалую прибыль. Конечно, чтобы поднять это дело в масштабе целой планеты, капитала не хватит не только у него, но и у самого крупного миллиардера. Но это потом. Куда легче будет говорить об океанских станциях после того, как первая из них уже будет давать невиданно дешевую энергию.
Но надо еще и проверить себя. Цифры, расчеты уже сказали все. Маленькая лабораторная установка подтвердила их правоту. Однако хорошо бы найти еще какую-нибудь промежуточную ступень между этой игрушкой и тысячеметровой морской трубой.
Рошфор и Грейфер много ходили по городу, избегая центра, предпочитая тихие, богатые зеленью окраины и берега Роны. О делах разговаривали на ходу. Однажды они медленно шли вдоль берега спокойной реки и, увлеченные беседой, приблизились к центру города, подошли к плотине. Невысокие шлюзы были открыты. Маленькими водопадами низвергалась вода, бурля и взбивая пену. Солнце клонилось к закату, бросая розовый отблеск на зеленую воду и белую пену. Ровный плеск воды был успокоительно однообразен. В нем тонули нечастые автомобильные гудки и шум моторов.
Воспоминание по контрасту развернуло перед Рошфором другую картину, смысл которой ему стал ясен не сразу.
Было это в ноябре прошлого года.
Он возвращался с Жанной из театра. Им захотелось пройтись пешком. Отослав шофера домой, они медленно шли. Улицы покрывал тонкий слой снега, усеянный следами пешеходов.
Они шли через мост. Там было безлюдно. Снежная громада Салева казалась неправдоподобно близкой. Густой пар клубился над Роной, катившей внизу черные, чугунно-тяжелые воды...
...Рошфор резким движением схватил Карла за руку:
- Нашел!
Карл изумленно обернулся:
- Что нашли?
- Температурный перепад на реке! Ведь на этой самой Роне во Франции, не так далеко отсюда, есть тепловая электростанция, спускающая в реку горячую воду!
3
Вода, охлаждающая пар, отработавший в турбинах электрической станции, похищает его тепло и сама нагревается.
Измерения температуры речной воды около самой станции и в некотором отдалении от нее показали, что разница вполне достаточна даже в летнее время, особенно ночью, не говоря уже о зиме.
Рошфор заказал небольшую турбину на пятьдесят киловатт. Он торопился. Завод обещал сдать турбину через месяц. Чтобы не терять времени, Рошфор принялся за подготовку трубопроводов, насосов, дезаэраторов - аппаратов для удаления газов из воды.
Администрация электрической станции любезно уступила Рошфору место на своей территории. Здесь, на небольшом огороженном участке, работа шла очень интенсивно. Самому же Рошфору, в сущности, тут делать было нечего. Он приезжал раза два в неделю, осматривал сделанное, давал указания, однако больше ничем серьезным не мог заняться. Так всегда бывало с ним, когда он был увлечен какой-нибудь целиком заполнявшей его идеей. Разбрасываться он не умел.
Это был резкий контраст с теми лихорадочно горячими, до предела концентрированными днями и ночами, какие он проводил в кабинете и в лаборатории в первой стадии разработки идеи.
Дни Рошфор заполнял спортом, чтением, прогулками. Он непрерывно думал в это время об океанских станциях. Перед ним рисовались картины будущего. Тысячи своеобразных, никогда доселе не виданных конструкций возникали у берегов тропических морей и на специально созданных плавучих островах. Солнечная энергия, заключенная в морской воде и миллионы лет бесплодно пропадавшая, безотказно служит людям. Высокие, щедрые фонтаны бьют в Сахаре, Аравийской пустыне, в Центральной Австралии - там, где от века царствовали сыпучие пески да безжизненные граниты. Сплошным морем зелени темнеют эти бескрайние пространства, в них вкраплены зеркала искусственных озер и морей, миллионные города смутно шумят там, где раньше бедствовали убогие, малочисленные племена кочевников.