Первая любовь – сама по себе штука непростая. А если еще девушка, по которой ты страдаешь, вдруг у тебя на глазах рассыпается на глиняные черепки, вот тут по-настоящему понимаешь, что значит «разбитое сердце».
Мы миновали первый зал с потолком, расписанным символами египетского зодиака. Шум праздничного веселья из бального зала доносился даже сюда.
Во втором зале египетской экспозиции мы остановились перед каменным фризом размером с гаражные ворота, на котором было вырезано изображение чудовища, топчущего людей.
– Это что, грифон? – спросила Жас.
– Ага, – кивнул я, – египетская версия.
Как положено, у чудовища было тело льва и голова хищной птицы, вот только крылья выглядели иначе, чем принято изображать у грифонов. Они были совсем не похожи на сложенные птичьи крылья и лежали вдоль спины – длинные, ощетинившиеся острыми перьями, как пара стальных щеток. Уж не знаю, как египетские грифоны на них летали – наверно, просто били ими по воздуху, как бабочки. Когда-то фриз был ярко расписан, но сейчас я заметил только остатки позолоты на шкуре зверя. Впрочем, даже с облупившейся краской грифон выглядел подозрительно живым. Его глаза как будто неотрывно следили за мной…
– Грифоны играли роль защитников, – припомнил я папины рассказы об этих монстрах. – Охраняли сокровища фараонов и все такое.
– Здорово, – оценила Сейди. – То есть они должны были нападать на… скажем, воров, которые вламывались в музеи, чтобы выкрасть оттуда ценные артефакты?
– Это просто каменный фриз, – сказал я как можно спокойнее, хотя вряд ли от этого кому-то полегчало. Египетская магия вообще-то в том и заключается, что превращает слова и изображения в реальность…
– Вон там, – сказал вдруг Уолт, указывая куда-то дальше. – Это она?
Мы опасливо обошли грифона по широкой дуге и подошли к статуе, установленной в самом центре зала.
Это было изваяние бога высотой футов восемь, высеченное из черного камня. Одежда у божества была самая что ни на есть египетская: обнаженный торс, юбка и сандалии. Голова у него была баранья, с витыми рогами, от которых за минувшие столетия остались лишь короткие обломки. Венчала эту голову странная корона в виде диска, обрамленного змеями. Прямо перед богом стояла человеческая фигурка гораздо меньшего размера, и бог держал над ее головкой ладони в благословляющем жесте.
Прищурившись, Сейди посмотрела на иероглифическую надпись на пьедестале. Что-что, а древнеегипетскую письменность она разбирала превосходно – еще с тех пор, как однажды в нее вселился дух Исиды, богини магии.
– ХНМ, – прочитала она вслух. – Наверно, если вставить пропущенные гласные, должно звучать как «Хнум».
– Точно, – кивнул я. – Значит, это та самая статуя, которая нам нужна. Гор сказал, что она содержит в себе секрет, позволяющий отыскать «Книгу Ра».
К сожалению, особыми подробностями Гор со мной не поделился. И теперь, когда мы нашли нужную статую, я все еще не имел понятия, каким образом она поможет нам в поисках. Пока я просто сосредоточенно таращился на иероглифы, надеясь наткнуться на какой-нибудь ключ к разгадке.
– А кто этот мелкий перед богом? – полюбопытствовал Уолт. – Ребенок, что ли?
Жас вдруг щелкнула пальцами.
– О, я вспомнила! Хнум – это бог, который создал первых людей, слепив их из глины на гончарном круге. Наверное, статуя изображает, как он именно этим и занимается: лепит человека.
Она посмотрела на меня, ожидая подтверждения. А я, сказать по правде, совсем забыл эту историю. Хоть мы с Сейди и считались наставниками, частенько случалось, что Жас помнила подробности египетской мифологии куда лучше нас.
– Верно, молодец, – покивал я с важным видом, чтобы не ударить в грязь лицом. – Человек из глины, все правильно.
Сейди с хмурым видом разглядывала рогатый лик божества.
– Кого-то он мне напоминает… Вроде был такой старый мультик про лося… как же его… а, Бульвинкль! Что, этот Хнум был богом лосей?
Да уж, Сейди иногда как ляпнет… Впрочем, я, наверно, об этом уже упоминал.
– Хнум представлял собой одну из ипостасей бога солнца, – пустился я в объяснения для особо необразованных. – Всего их было три: утром он принимал облик Хепри, бога-скарабея, который олицетворял восходящее солнце, днем он становился Ра, а закатное светило, готовое опуститься в потусторонний мир, воплощал собой Хнум с головой барана.