Когда до ужина остался час, Джербану взялась за котлетки. Поджарив половину, выложила на блюдо и отнесла в столовую.
По всему дому разнесся аппетитный запах. У Фаредуна потекли слюнки и заурчало в животе. Он на цыпочках пробрался в столовую, съел крошечную котлетку. Вторую. Он был застукан с поличным на четвертой: в проеме кухонной двери возникла Джербану как громадный злобный призрак.
— Вкусные котлетки, — льстиво пробормотал Фаредун и виновато вытер губы.
Джербану продолжала стоять в дверях — глаза горят, рука сжимает ручку чадящей сковороды — как воплощение мести.
Фаредун молча убрался восвояси.
Жирный призрак приблизился к столу и стал доедать котлеты.
Когда раздался звонок, Фаредун и Путли были наверху. Джербану чуть-чуть приоткрыла дверь и с горькой обидой объявила Алленам, дрожавшим на ледяном ветру:
— Все котлета съел!
Начинал падать снег.
— Да? — Аллен пытался протиснуться в дверь. — Вы ведь не знакомы с женой Питера? Шейла, это теща мистера Джунглевала.
— Ейло, — коротко кивнула Джербану. — Котлета нет — он съел.
Аллены наконец вошли в дом, и Мэри повела всех прямо в столовую.
— Нет котлета. Съел котлета. Он съел, — подвывала Джербану, размахивая руками.
— Правда? — вежливо посочувствовала сбитая с толку Шейла.
На счастье, в эту минуту в столовую вошел Фаредун, красивый и галантный, и съеденные котлеты были отодвинуты на второй план. Временно, ибо как только был подан обед, опять началось хныканье, воздевание рук и причитание:
— Все съел! Он съел! Котлета нет!
Но позор Фредди ненадолго удовлетворил Джербану. Она все настойчивей просилась обратно в Лахор.
…Аллены холодно простились с Джунглевалами. Самого Аллена просто не оказалось дома, а миссис Аллен ответила ледяным кивком на все Фаредуновы слова извинения и прощения. От Джербану она просто отвернулась, поджав губы.
И опять Фаредун почувствовал, как отравлена вся его жизнь мерзкой старухой, от которой некуда деться. Мрачные мысли обуревали его. Путли сидела рядом, пугливо глядя прямо перед собой. Джербану вела себя непривычно тихо и послушно.
Семейство высадилось из такси у гостиницы на Оксфорд-стрит. И словно благословляя перемену обстановки, после обеда выглянуло солнце, решившее подарить Лондону запоздалое, болезненное бабье лето.
Джербану ожила. Она была в восторге от новой жизни и целыми часами разглядывала с балкона на третьем этаже толпу, текущую через нарядный торговый центр Лондона. Потом Джербану спускалась вниз на лифте и как танк прокладывала себе дорогу среди прогуливающихся по Риджент-стрит, Стренду и Пикадилли. Она утыкалась носом в витрины, а зонтиком в прохожих, которым недоставало телепатических способностей, чтобы своевременно убраться с ее пути. Джербану привлекала к себе общее внимание. В те времена лондонцев еще мог заинтриговать вид сари, верх которого был наброшен на голову Джербану, а низ виднелся из-под ее пальто. Внимание действовало на нее, как спиртное на пьяницу. Ее обычная самоуверенность переросла в наглость. Джербану скандалила с продавцами, бесцеремонно отпихивала прохожих и хамила всякому, кто осмеливался из вежливости заговорить с ней. Гулять с Путли она отказывалась.
— Мне и одной хорошо, — заявляла она. — Я прекрасно могу обойтись без всех этих «нет» и «нельзя»!
Фаредун был просто счастлив, что теща живет собственной жизнью. Они с Путли с удовольствием проводили последние дни в Лондоне, бродя по городу и навещая знакомых. Мистер Аллен зашел к Фаредуну в отель — отношения были восстановлены.
Дорогу Джербану переходила с непринужденностью и самоуверенностью бронемашины, воспринимая как должное и дикий скрежет тормозов, и ошалелые взгляды водителей. И ей действительно все сходило с рук, пока в один прекрасный день автобус с ревом не надвинулся на нее вопреки поднятой ладошке, которой она приказала водителю затормозить. Автобус размазал бы ее по асфальту, если бы Джербану цирковым прыжком не спаслась в последнюю секунду. Автобус промчался так близко, что сари Джербану запарусило от ветра, поднятого им. Джербану хватала воздух ртом, и каждый вдох распалял ее ярость.
На тротуаре стоял молодой полицейский, выделяясь в толпе синей формой и каской. Джербану углядела его. Она перешла улицу обратно и грозно поманила к себе пальцем невезучего бобби.
— Автобус номер почему нет? Ты здесь для украшение?