которых росли какие-то высокие хвойные деревья, с виду напоминающие
кедры; по левой же сплошной стеной шел лес. Через несколько минут
грузовик свернул по какой-то развязке влево и, преодолев хитросплетение
улиц, выехал к большой станции.
Остановились.
- Вот и все, - немного грустным голосом произнес Демихов. –
Приятно было с Вами пообщаться; теперь же наши с Вами пути расходятся,
но, надеюсь, мы еще встретимся. Созвонимся, приезжайте к нам в город
Сенчино. Вот станция, в здании вокзала касса, попросите билет на 925-ый
до Анютинска, плацкарт, купе или СВ, выберете сами, времени у Вас еще
полчаса. А теперь мы прощаемся с Вами. Нам пора в путь.
- До свидания, благодарю Вас за помощь, - сказал Леснинский.
Грузовик, оказавшийся для беглеца спасением, выехал на улицу и вскоре
скрылся за поворотом.
Купив билет, Леснинский отправился на платформу, указанную
кассиром. Присев на скамейку, он огляделся по сторонам. Вечерело.
Деревянные домики, спрятавшись за разноцветными заборами, встречали
первые, оранжевые и розоватые лучи заката. Около входа в небольшое,
одноэтажное здание вокзала остановился автобус, из которого вышли три
человека и побрели куда-то по улице… Откуда-то издалека доносилась едва
различимая мелодия какой-то знакомой песни. Из трубы маленького
домика, стоящего на одном из участков, в небо улетал полупрозрачный
дымок, растворяясь в вечернем покое. Запах горящих дров обволакивал
поселок. Кошка. Отражение в луже. Милое дачное местечко. Несмотря на
то, что была поздняя осень, и народу на улицах было немного, поселок
Илонино не казался вымершим, как Кореньки, пройденные в начале пути.
Он, скорее, просто задремал этим тихим вечером.
XXXVII
К платформе подошел поезд. Десятый, необходимый вагон, оказался
прямо по курсу. Проводник молча оторвал «контроль» на билете...
Леснинский зашел в плацкартный вагон и приземлился на полку. Что-то
приятное, что-то давно забытое было в этой немой сорокасекундной сцене
посадки в поезд. «Не помню, когда я последний раз садился в поезд именно
так. Без всякой суеты, беготни, спешки, с предвкушением предстоящей
поездки… Наверное, только в детстве. Попав в Отличный Мир, я как будто
совершил путешествие во времени, причем в обе стороны одновременно. С
одной стороны, внешне все здесь выглядит гораздо более современным, чем
у нас, а с другой, я вновь почувствовал это спокойствие, эту размеренность,
которая не приходила ко мне со времен далекого прошлого…»
Очарованный странник, одинокий путник, отчаянный беглец перебирал в
уме все то, что произошло с ним во время этого сюрреалистичного побега,
даже не подозревая, что основное удивление, по сравнению с которым все
остальные покажутся сущими пустяками, еще не произошло. За окном
мелькали бело-голубоватые железнодорожные огоньки, то и дело
пролетали дачные поселки… Несколько раз поезд останавливался в каких-
то многоэтажных городах наподобие Алинска… Вагон был полупустым.
Лучи заката то и дело забегали в окно, бегали по столику и стенам
плацкарта; чайная ложка ритмично ударялась о край стакана, вторя стуку
колес…
«Как только я приеду в этот Анютинск, мне нужно сразу же пойти и
найти эту аллею», - думал Леснинский, - «хотя зачем сейчас, в темноте,
бегать по незнакомому городу и искать какую-то аллею, которая никуда не
убежит… не лучше ли пойти сразу на съемную квартиру, которую мне
заказал Демихов по Интернету, адрес я знаю, а аллею идти искать завтра,
посветлу и с новыми силами… Нет, не могу я ослушаться своего внутреннего
голоса, который опять начал настойчиво указывать мне дорогу. Он говорит
мне, что идти на аллею надо сейчас, и как можно скорее… И я вынужден ему
повиноваться». Но тут же перед путником встал новый вопрос: «Я же не
знаю даже названия этой аллеи, где я ее буду искать. Хотя… У меня есть ее
фотография, которую передал мне Демихов… та самая, которую искал
старик весь день… Я могу представиться туристом, остановить такси и
показать водителю фотоснимок, мол, как туда доехать. Как я понял из
рассказов Земетчина, это место туристическое, а таксисты такие места
обычно знают.
Поезд остановился на вокзале Анютинска. Леснинский, как угорелый,