И так я прикидывал, и эдак – всяко выходило, что чем дольше я буду молчать, тем в перспективе кислее мне будет. Ну ладно, раньше я был вынужден это делать, все упиралось в мастера Гая. Но если верить Эвангелине, то убить меня он не сможет, по крайней мере пока я ученик Ворона. Точнее – на расстоянии не сможет, с помощью магии. Агриппу подобные запреты не остановят. Но Агриппе до меня еще добраться надо, а это в корне меняет дело. Когда опасность перед глазами – ты можешь от нее защититься. Или убежать, что тоже вариант. То есть – ты можешь побороться за свою жизнь. И совсем другое дело, если кто-то, кого ты не видишь, вдруг возьмет и распорядится твоей судьбой. Это – разные вещи.
И ведь уверен был в том, что это правильное решение – покаяться. Слова подбирал, представлял себе, как это будет, даже реплики Ворона напридумывал. Все упиралось только в то, что делать подобное следует наедине. И вот всё случилось именно так, как я хотел – вот Ворон, вот я – и никого более в зале нет.
Так отчего я сейчас уверен в том, что решение, которое на корабле казалось единственно верным – ошибочное? И четко осознаю, что ничего о себе я Ворону рассказывать не буду? Хотя – ответ прост. Страх. Боюсь я – и сильно, до пота на спине, до дрожания всей моей требухи. А что если он меня из замка выкинет? Может, и нет, – а если да? Даже если бы сейчас ко мне с небес спустились боги и сказали, что шанс этого мизерен, то я все равно выбрал бы молчание. Вот куда я пойду? Обратно в подворотни? Не хочу я этого. Нет, мое место здесь. А значит – молчать надо о том, кто я и что я. До последнего молчать именно об этом.
– Не спишь? – внезапно спросил у меня наставник. – Просто ты застыл на месте, ресницами не хлопаешь и, вроде как, даже не дышишь. Вот я и подумал – может, ты как боевая лошадь, стоя спать умеешь?
– Не сплю, – откашлявшись, отозвался я. – Мастер, я здесь, я с вами.
– Это хорошо, – одобрил Ворон. – Скажи-ка мне, барон, что это ты так дернулся и глаза выпучил, когда я о своем дружке Гае Туллии упомянул? Ты его знаешь, что ли?
– Нет, – тут же ответил я. – Откуда? Я до вас только одного мага и видел, он на городской площади славного города Фалтрейна чудеса являл – слепым зрение возвращал и по воде ходил, по фонтану, что на площади стоит. А еще с ним была бородатая женщина, вот уж диво так диво!
– Назвать бы тебя идиотом, да боюсь ранить юношеское самолюбие, – фыркнул Ворон. – Это шарлатан был, а не маг. А теперь заканчивай валять дурака и четко мне ответь – откуда тебе знакомо имя моего однокашника? Да ты не нервничай так, мне просто интересно.
Я же говорю – судьба. Она всегда дает шанс, причем каждому из нас. И тут уж от тебя зависит, как ты им распорядишься.
И еще – насколько хорошо ты умеешь мешать правду и ложь, создавая из них нечто среднее.
– Тут вообще странная история, – помявшись, сказал я наставнику. – Непонятная. Я даже ребятам ее не рассказывал, смысла в этом не видел.
– И? – Ворон снова начал набивать свою трубку. – Не спи на ходу, фон Рут.
– Это случилось в Эйзенрихе, – начал я рассказ. – Если вы не знаете, так этот город славится своими… Мнэ-э-э-э…
– Шлюхами, – завершил за меня предложение Ворон. – Это мне известно, я там бывал, и не раз.
– Именно. – подтвердил я. – Мы, как прилежные студиозусы, внимательно изучали достопримечательности тех мест, которые проезжали, ибо вы велели нам держать глаза открытыми, впитывая в себя…
– Дежурство на кухне, – загнул один палец Ворон. – Пока – одно. Что там с достопримечательностями?
– И мы пошли к шлюхам, – подытожил я. – Ребята чуть раньше смылись, так что мне пришлось самому бродить по городу, в результате меня занесло в какой-то притон, название которого я даже не запомнил. И вот там…
Я тискал и мял события, что произошли со мной в Эйзенрихе, как глину, создавая из них правдоподобную историю, при этом осознавая, что все шито белыми нитками. И самым слабым звеном здесь было то, что хоть сколько-то внятное обоснование интереса, который проявила ко мне Эвангелина, в этой истории отсутствовало.
Но шанс я упускать не хотел. Мне нужно было подтверждение словам магессы о неприкасаемости учеников, я хотел удостовериться в том, что она мне не врала. Веры ей не было, вот какая штука. А кроме Ворона этого сделать больше никто не мог, по крайней мере – в ближайшее время.
Был шанс, что речь о подобном зайдет на занятиях, но ждать этого я не собирался.
Да и на вопрос наставника про мастера Гая как-то надо было отвечать.
– В общем, как она меня отпустила, так я сразу оттуда и сбежал, – закончил я свой рассказ и вытер пот со лба, совершенно непритворно. Внутри у меня все дрожало. – Очень страшно было, мастер. Особенно, когда она меня ослепила.
– Жестокая Эви стала, – Ворон пыхнул трубочкой. – Мягкости в ней и раньше не было, но подобные штуки она никогда не проделывала. Впрочем, она и молоденьких мальчиков никогда раньше в постель так агрессивно не тащила. Эта особа в целом была далека от радостей плоти. Видимо – возрастное, вот она так и изменилась.
– Возрастное, не возрастное – но жути я натерпелся такой, что словами не описать, – я передернул плечами, давая понять, что очень впечатлен.
– Странно это все, – Ворон задумчиво сдвинул брови. – Нелогично. Прямо как в представлении площадных комедиантов, у них всегда в пьесах логики нет, а совпадения высшего порядка – нормальное явление. Вот и тут – ты шел к шлюхам, а попал в постель к моей старинной приятельнице, которая творила с тобой невесть что.
– Как было – так и рассказал, – немедленно выпалил я. – Мне врать резона нет, я ни в чем не виноват. Вот и про этого вашего друга, Гая Туллия, она мне говорила, я имя запомнил. А тут вы его называете, и выходит, что мы прибили племянника вашего однокашника. Сами посудите, как мне еще реагировать?
– Это-то понятно, – Ворон отмахнулся. – Тут и я бы удивился. И сразу – не переживай, если даже Гай докопается, чьих это рук дело, то неприятностей у тебя не будет. Они с братом друг друга ненавидели, подозреваю, что эта неприязнь перешла на детей и внуков. По этой же причине Гай даже разбираться не будет, кто его родственника прикончил. Да что там – он про это даже если и узнает, то только случайно.
Внутри стало чуть комфортнее – одной бедой меньше.
– Но Эвангелина… – наставник потер подбородок. – Что-то меня в твоем рассказе смущает, что-то тут не так. Нет, ты не врешь, такое не придумаешь, да и зачем тебе это. Но не вяжется одно с другим.
– Что было – то и рассказал, – твердо заявил я. – И скажу вам так – женщина она, конечно, видная, грудь там, бедра, но встречаться с ней в этой жизни я бы больше не хотел. И другим бы не пожелал. И даже вспоминать про это больше не хочу.
– Грудь? – изумился Ворон – У Эвангелины?
– Ну да, – я сделал волнообразное движение руками. – Высокая такая. Мягкая. Достойная, одним словом. Для ее-то возраста – это вообще, знаете ли… Хотя – магия, я понимаю.
– Даже магия не может дать того, чего природа не предусмотрела, – Ворон рассмеялся и скрутил кукиш. – У Эви груди были меньше чем вот эта фига, она вообще была как мальчик, я помню, у меня даже не сразу… Кхм… Не суть. И главное – она ни в какую не хотела менять свой облик, сколько ей ни предлагали это сделать. Это ее позиция была, понимаешь? Эвангелина – она вообще очень принципиальный человек, потому с ней не всегда было приятно иметь дело. Если чего-то решила – все, с места не стронешь. Нет, она может согласиться с аргументами и фактами, даже об этом объявить вслух, но ее мнение все равно останется при ней. Я-то еще ничего, но вот тот же Гай, с его мировоззрением, повадками и замашками, с самого начала с Эви не ладил. Так что – какая грудь, о чем ты? Стоп. А волосы какого цвета у нее были?
– Черные, – пробормотал я, понимая, что вопрос задан не просто так.
– И родинка вот тут? – Ворон ткнул себя пальцем в правую щеку. – Пикантная такая.