Киров поставил Чеботарева на Ковш - и ударил "миллионер".
Чеботарев и сейчас, как всегда, с ног до головы был окачен нефтью. Он крикнул над самым ухом Сергея Мироновича:
- До меня на бухте бурили скважину и наткнулись на брекшу. А тут в Ковше сразу ударил фонтан. И какой еще! Триста тысяч пудов в сутки. С такого фонтана в старое время в неделю становились миллионерами.
- Вот видишь, Василий Степанович, выходит, что и сам господь бог за нас, большевиков, - шутил Киров. - Значит, дело наше верное.
- Выходит, что так.
- Но, кроме бога, за нас и новая техника. Вращательное бурение чудеса творит.
- И это, конечно, правильно...
Но тут к скважине подошла большая толпа рабочих, и Кирова увели на новогодний вечер.
Киров крикнул Чеботареву:
- Приходи с ребятами на ужин! Почетным гостем будешь!
- Приду, товарищ Киров.
В толпе раздался бас Петровича:
- Привет, Мироныч! С приездом!
- Как Богомолов? - спросил Киров.
- Заболел Павел Николаевич, простудился. В твое отсутствие холодные дни тут стояли.
- Ничего серьезного?
Петрович протиснулся к Кирову, взял его под руку и повел по тропинке, которую он каким-то чудом видел в этом мраке.
- Пустячок. Ангина, наверное.
- А я привез ему подарок: электрический чайник и электрическую плитку. Можно чай кипятить в конторке и греться.
3
В тот самый час, когда Сергей Миронович в оживленной толпе бухтинцев пробирался к огням иллюминации, к Богомолову приехал врач. Это был важный господин с великолепным кожаным саквояжем. "Профессор, - мгновенно решила Лида, - прислали его, наверное, из Азнефти".
Пока профессор снимал пальто, галоши, она побежала к отцу, растерянно и торжественно сообщила, что приехал профессор.
- Теперь тебе сразу же должно стать легче, папа. Профессор выпишет тебе что-нибудь такое, что ты сразу же почувствуешь себя лучше.
Она вернулась в коридор. Профессор все еще раздевался. Лида на минуту забежала к себе в комнату, повертелась у зеркала, пышнее взбила локоны и вышла в коридор; профессора не было у вешалки. Она побежала к отцу и увидела его там.
- Вы здесь! Как это вы догадались? - удивилась Лида.
Профессор усмехнулся:
- У нас, врачей, знаете, профессиональное чутье: мы чувствуем больного.
Лида вышла в коридор, прикрыла дверь, но не совсем, а оставив небольшую щелочку. Постояла у дверей. До нее доходили учтивые вопросы профессора: "Как вы чувствовали себя вчера, два дня тому назад, не простыли ли на работе, что вы ели?.." Потом он попросил Богомолова кашлянуть, сделать глубокий вздох, лечь на спину, на живот... Профессор что-то говорил Богомолову по поводу его пульса, сердца, и Павел Николаевич соглашался, что у него, видимо, порок сердца; много волнений он пережил за последнее время.
- Да, да, настали тяжелые времена, - говорил профессор. - Но у вас пустяк, я вам дам сердечные капли, выпишу кое-какие лекарства. И это вам поможет. Вам надо непременно хорошенько отдохнуть, недельки две отлежаться.
- Что вы, что вы! - запротестовал Богомолов. - Меня работа ждет. У меня бухта. Вы не представляете себе, какое это грандиозное строительство!
- А это правда, господин Богомолов, что бухта - фантазия старых хозяев? Мне один инженер говорил, что нефти там никогда не может быть.
Павел Николаевич приподнялся с постели, стал горячо опровергать необоснованность этих суждений, приводя в доказательство фонтан-"миллионер".
Вдруг он переменил тему разговора, спросил шепотом:
- Скажите, пожалуйста... Я у вас одну вещь хочу спросить... - И еще тише: - Мы одни в комнате?
- Была ваша дочь, но она вышла. Что вы хотели спросить? - Профессор настороженно посмотрел на дверь, налил в стакан воды из графина, достал из саквояжа пузырек, вылил половину содержимого в стакан и подал его Богомолову. - Выпейте... Я вас слушаю.
Богомолов выпил, поморщился.
- Вы понимаете, несчастье с моими глазами произошло на нервной почве. Два года тому назад со мною случилась неприятная история. Меня оклеветали, я очень переживал, готов был наложить на себя руки. История длинная! Скажите, пожалуйста, такую вещь: могу ли я на нервной почве так же и прозреть? Могу ли я снова видеть свет божий, или же... это просто видение, галлюцинация?
- Вы видите свет?
- Говорите потише... Дочь может услышать. Я в этом не совсем уверен, поэтому и спрашиваю вас. Держу втайне от всех. Хочу узнать: не было ли в вашей практике или в практике ваших коллег аналогичных случаев... или одного даже такого случая?..
- Весьма вероятно, что у вас происходит процесс просветления... это весьма возможная вещь... такие случаи весьма даже возможны... - торопливо и не совсем внятно ответил профессор.
- Вы понимаете, полного просветления у меня еще нет, поэтому я и молчу об этом. Вот, например, сейчас я вижу только электрическую лампочку, или даже не лампочку, а матовый, несколько расплывчатый шар. Днем же я все время смотрю на окно и вижу только крестовину в окне: ни стекла, ни каких-либо предметов в комнате, а одну лишь крестовину!
- Да, да, это понятно, вы смотрите против света. Да, да, я страшно рад за вас...
Тут Лида не выдержала и побежала на кухню.
- Нянюшка, ах, нянюшка, ты ничего не знаешь!.. - Она прослезилась и бросилась целовать старуху.
- Что такое, что случилось?
- Потом, потом скажу! Ты даже не знаешь, как папе хорошо. Мы сейчас накроем стол и угостим профессора. Да и Новый год через час. Пора на стол накрывать. И папа рюмочку выпьет. Мы обязательно все выпьем! Правда, нянюшка, мы все сегодня выпьем за здоровье папы и за новый, счастливый год? Ну конечно, выпьем! - Она побежала в столовую и стала накрывать на стол.
В коридоре показался профессор.
Лида пошла ему навстречу.
- Как вы думаете, с папой ничего серьезного?
- Сущий пустяк. Я ему дал сердечные капли, это его успокоит. У него не совсем в порядке сердце. Там я оставил рецепты, завтра вы закажете лекарство.
- А как вы думаете, может папа на нервной почве так же и прозреть?
Профессор сдержал улыбку.
- Может, конечно. Я даже уверен, что это именно так и произойдет.
- А скоро он поправится?
- Вы даже не представляете себе, как скоро. У меня чудесное английское лекарство, очень дорогое по нашим временам... Знаете, мы бережем его только для ответственных партийных и хозяйственных работников. Ваш папаша, я слышал, почтенный инженер, талант?
- Да, да, он у меня хороший, умный отец! - Она так была счастлива, что готова была расцеловать профессора. Она взяла его за руку, насильно повела к столу.
Профессор выпил рюмку вина, попрощался, обещал навестить Павла Николаевича и торопливо вышел на лестницу. Уже снизу он крикнул Лиде:
- Если вашему папаше станет хуже, вы не пугайтесь, это пройдет, потом ему станет совсем легко!
Счастливая, Лида вернулась к своим хлопотам, а машина профессора еще долго петляла по узким и извилистым улочкам Крепости, пока не выехала на широкую Набережную...
Минут через десять автомобиль остановился у гостиницы "Новая Европа". У подъезда было людно, стояло много экипажей, гости съезжались на новогодний бал-маскарад. Шум, смех, радостные восклицания раздавались отовсюду. Уцелевшая каким-то чудом бакинская знать, видимо, решила по-настоящему, по-старому встретить Новый год, на который она возлагала большие надежды.
На лестнице и в вестибюле гостиницы суетились администратор и добрый десяток организаторов бала-маскарада.