Вот Киров увидел в руках подбежавшего Петровича свое пальто, выхватил его и снова бросился в горящий канал.
- Накрывай огонь! Накрывай! - неслось отовсюду.
Бухтинцы последовали примеру Кирова. Они скидывали с себя новенькие пиджаки, в которых и пощеголять-то не успели на новогоднем торжестве, и накрывали ими огонь, преграждая ему дорогу во второй амбар.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Первый амбар пылал. Нефть разгоралась и теперь трещала, как сухой валежник. Но второй амбар был спасен. Канал, соединяющий два амбара, был завален, кроме новогодних костюмов бухтинцев, еще основательным слоем земли. Для большей надежности между амбарами начали воздвигать земляную насыпь. На эту работу были поставлены рабочие соседних промыслов и полк пехоты. Одновременно сюда был переброшен нефтеналивной флот, который вывозил спасенную нефть на нефтеперегонные заводы Черного и Белого города...
Среди ночи на бухту пришло известие о смерти Богомолова, отравленного наемным убийцей. На какое-то мгновение все принимавшие участие в тушении "миллионера" пришли в оцепенение. Потом с еще большей энергией бросились тушить огонь.
Киров уехал в город. Вернулся он на бухту к утру. Все ночные атаки на огонь оказались безуспешными: "миллионер" продолжал извергать огненный фонтан. Страшное зрелище представляло море огня, дыма, поднимающихся до поднебесья, люди, мечущиеся вокруг огня...
Киров нетерпеливо поглядывал на дорогу, и все чувствовали, что он ждет чего-то очень важного.
Наконец вдали, в облаке пыли, показался автомобиль...
Сергей Миронович наискосок через поле пошел к дороге, наперерез машине. Она повернула с дороги и пошла, точно мяч подпрыгивая на камнях.
Машина остановилась, и из нее выскочил Теймуров в бурке.
Киров погрозил ему пальцем.
- Ты понимаешь, Мироныч, каждая минута дорога, всюду тебя ищу!
- Никаких оправданий! Надо по-человечески ездить.
Теймуров взял Кирова под руку, и они пошли к фонтану.
- А как сам на пожары летишь? Я тебе давно собирался сказать. Вот твоего Тиграна я определенно посажу под арест.
- Как дела? - остановившись, спросил Киров.
- Ты понимаешь, Мироныч, первый раз вижу такого фрукта, как этот поджигатель. Это особый экземпляр. Это такая сволочь, что ему и казни подходящей не придумать! Если бы существовал музей врагов революции, я бы выставил его на самое видное место.
- Операцию ему сделали?
- Сразу же, как привезли. Ампутировали обе ноги.
- Будет жить?
- Мужик он крепкий. Железный! Только не понимаю, кому он теперь нужен?
- Ты что - шутишь?
- Серьезно говорю.
- Здоров ли ты сегодня? Он должен жить! Он во что бы то ни стало должен жить! Этого врага мы должны окружить такой заботой, таким вниманием, как самого лучшего друга.
Киров нетерпеливо осмотрелся в поисках шофера.
- За что-нибудь ты хоть уцепился?
- Кой за что, конечно, но этого мало. Он всякий вздор мелет, вроде как бы бредит. А разговаривать - категорически отказался. Бинты с себя срывает, смерти просит, молится и по-русски, и по-персидски, путает, лжет. Я его, гадину!.. - Теймуров весь затрясся. - И еще знаешь что говорит? Говорит такую штуку: "Что это вы обещаете сохранить мне голову? Кто вы такие? Знать вас не знаю. Верить не верю. Пусть Киров пообещает". Ты видишь, куда он гнет?
Киров и Теймуров пошли к дороге. Обтирая паклей руки, Тигран побежал к машине.
Вскоре они поехали в город.
- Я понимаю, Мехти, трудно говорить с врагом, - продолжал Киров прерванный разговор. - Не будь этого пожара, сколько бы было нефти, ты представляешь? Такого врага и четвертовать мало.
- Вот именно!
- Но ему, в его состоянии, сейчас нечего терять. Человек, который решается на поджог нефтяного фонтана, всегда готов принять смерть. А он... когда остался без ног и вся жизнь пошла вспять - тем паче... Кто его выкормил? Кто подослал?.. Кто убил Богомолова?.. Мы должны спасти нашу нефть!
Теймуров, сбросив бурку с плеч, хмуро слушал Кирова.
Машина, точно на крыльях, летела по новогодним пустынным улицам Баку.
- На кого у тебя подозрения?
- Все несчастье в том, что на многих, и нужно время, чтобы разобраться во всех этих людях.
- Никогда ты не задумывался над такой фигурой? Он с первого дня работ на бухте нам всячески мешал. Потом поднял свистопляску во время грязевого фонтана. Организовал эти телеграммы в Москву, из-за которых мне пришлось срочно поехать в столицу, столько хлопотать...
- Ты думаешь об Ахундове?
- Да, я думаю о нем.
- Видишь ли, Мироныч... Раз на то пошло, то я тебе должен рассказать... Как-то после вашей истории на охоте у меня был шофер Ибрагим (кстати, Ибрагима я уже устроил на другую работу). После него я кое-что проверял, кое-что узнал... Ахундов является почетным председателем союза охотников. Ну и ездит, конечно, по охотам... Делать-то ему сейчас нечего! Вот неделю тому назад, а может, и дней десять, он на сорок человек устроил охоту на острове Святом...
Киров нетерпеливо перебил Теймурова:
- Не известен ли тебе среди этих охотников немецкого типа парень? Вот вспоминаю охоту и его с гитарой в руке, его дьявольскую улыбку! Какие среди нефтепромышленников тебе известны немецкие фамилии? Отец у этого, кажется, был одним из главных акционеров бухты... В прошлом - друг Ахундова. Отец-то его и являлся автором старого проекта засыпки бухты!
- Из немцев, Мироныч, на бухте, кроме Людвига Гюнтера, никого не было, но этот сукин сын давно убежал в Турцию.
- Вот-вот! Это сын убежавшего Гюнтера, о нем говорил Петрович. Против него, конечно, я никаких улик не имею, я его тогда в первый раз и увидел, но с первого же раза всем своим существом, физически ощутил, что это враг. Хитрый, коварный!.. Вот что, Мехти! Давай-ка возьми этих двух молодчиков. До всяких следствий и докладов твоих помощников. Я думаю, что мы не ошибемся. Невзирая на исход "переговоров" с этим мерзавцем, поджигателем "миллионера", ты их возьми, и главное - Ахундова.
- Ну, раз на то пошло, Мироныч, тогда я тебе должен раскрыть один секрет. Ты знаешь мой принцип в работе: действовать только наверняка. Я всего тебе не сказал. Ты уж извини. Не хотелось мне, не проверив дело, вводить тебя в заблуждение.
- Какие тут, к черту, могут быть секреты, когда горит фонтан!.. Убит Богомолов!..
- Ты послушай, что я тебе скажу. Конечно, за ночь многое можно было сделать. Но ты понимаешь, я всю ночь проторчал в больнице. Видел всю операцию. Потом вместе с сестрами и чекистами сидел у постели этой сволочи. Так вот: в медицине, на их жаргоне, существует так называемый период возбуждения. Он наступает после операции, после наркоза... В такой период с больным творится черт знает что. Одни плачут, другие ругаются, третьи начинают болтать. Иной в такую минуту может все рассказать, всю тайну выболтать. Таких случаев в эти периоды возбуждения было у нас много. Так вот: я того же ждал от нашего "героя", но, понимаешь, ничего такого с ним не случилось: видно, он очень крепкий черт, железный, был почти все время в полном сознании, только ругался сильно, даже доктора разбежались. Но сквозь эту ругань мне дважды слышалась фамилия - Ахундов.
- Ахундов?
- Ахундов! Должен тебе прямо сказать, что из тебя выйдет хороший следователь. Должен тебе еще сказать, что перед отъездом из больницы я дал приказ об аресте Ахундова. Сегодня Новый год, и он, наверное, гуляет со своими "охотниками". Понимаешь? - расхохотался вдруг Теймуров.
- Понимаю. Только ты совсем зря так медленно распутываешь передо мной этот клубок. Все это в конце концов можно было бы в двух словах рассказать.
- Ты правильно говоришь. Но это дело необычное, и я хотел себя проверить. Узнать твое мнение, твои соображения.