Для первой организованной атаки на огонь было решено применить основной способ - тушение водой. Пятого января в шесть часов утра на рубеже атаки сосредоточились двенадцать автонасосов, две мотопомпы и четыре баркаса морской пожарной охраны, причаливших к молу. Все эти мощные средства борьбы с огнем дали тридцать шесть стволов воды, которые сперва были направлены на горящий амбар... В течение двух часов вода и нефть клокотали в амбаре, пока пламя не было сбито. Казалось, что половина дела сделана и теперь можно приняться за фонтан. Но скопление гремучих газов в амбаре снова привело к взрыву, и амбар загорелся с прежней силой.
Стало ясно, что, не потушив фонтана, нельзя приняться за амбар.
На другой день после тщательной подготовки была предпринята новая атака, но теперь уже на фонтан. Со стороны мола в этой атаке участвовало шесть баркасов пожарной охраны. Всего на огонь было направлено сорок шесть стволов воды. В течение пяти часов шла упорная борьба с огнем, но сбить боковые струи нефти и газа, выбивавшиеся из-под ротора, оказалось невозможным, атака была приостановлена; и снова пожарные и рабочие приступили к возведению размытых валов вокруг фонтана.
После второй безуспешной атаки водой было решено попробовать накрыть фонтан железным колпаком. Такой колпак был изготовлен, привезен на бухту, но установить его с помощью канатов не удалось: неправильно был сделан технический расчет подъемного приспособления - канат лопнул, и колпак упал, не достигнув горящей скважины...
Попытку накрыть фонтан колпаком решено было повторить. В мастерских Каспийского пароходства изготовили новый колпак, диаметром в пять метров, весом в двадцать тонн. Колпак был подвезен со стороны моря пятидесятитонным плавучим краном. Сколько надежд все возлагали на колпак и на внушительный плавучий кран! Но вот колпак опущен на фонтан. Так как почва вокруг скважины была неровная, мешали остатки размытых валов, то колпак опустился с уклоном, пламя выбивалось из-под него, и на глазах у всех колпак начал розоветь, потом краснеть от сильного, двухтысячеградусного нагрева, потом белеть, коробиться и, подточенный изнутри силой струи с песком, разломился на две части. Ликующий фонтан вновь выровнялся во всю пятидесятиметровую высоту и продолжал гореть светлым пламенем.
В ночь на 12 января была произведена третья атака на фонтан при участии шестидесяти стволов. Под утро удалось сбить пламя в амбаре и оторвать пламя от фонтана. Но вода размыла песок в устье скважины, в некоторых местах вновь появились языки пламени, которые ни землей, ни мокрыми кошмами забить не удалось. В конечном счете фонтан и амбар снова загорелись.
В ночь на 14 января произвели опыт тушения пожара пеной от пяти генераторов. В течение четырех часов мощные струи пены обволокли амбар. На это было израсходовано шестьсот пудов пенопорошка. Горящая нефть в амбаре была потушена, но ненадолго: изменилось направление ветра, часть горящего фонтана опять попала в амбар, и пожар стал бушевать с прежней силой.
В брезентовых плащах, с поднятыми капюшонами, под непрерывными струями воды, предохраняющими от высокой температуры, Киров и начальник пожарной охраны Азнефти Захаров стояли у горящего фонтана.
- Ну, на что еще решимся? - спросил Киров.
- Надо перейти к подземному способу тушения. Это надежное дело. Прорыть к фонтану шахту, обложить скважину тонной динамита, взорвать; тогда уж определенно можно быть уверенным, что выброшенная взрывом земля накроет фонтан.
- Но тогда, значит, потерять скважину?
- Да, скважиной придется пожертвовать для такого дела.
- Нет, на это мы не пойдем. Это уж самое что ни есть последнее средство! Попробуем еще побороться. Безвыходных положений не бывает.
- Все это правильно, товарищ Киров. Конечно, жаль потерять такую богатую скважину, но другого выхода нет.
Киров отвернулся.
- Вообрази, что в природе вообще не существует подземного способа тушения фонтанов, есть только наземный...
Непокорный "миллионер" и Кирова порядком извел, измотал нервы. В последние дни он почти что совсем не бывал в Центральном Комитете и целыми сутками пропадал на бухте. Со всеми неотложными делами к нему приезжали сюда.
Иногда Киров оставлял район пожара, уходил далеко берегом бухты.
Как-то во время этих прогулок ему навстречу попалась группа рабочих во главе с машинистом первой буровой партии Сулеймановым.
Сулейманов остановился, пытливо посмотрел Кирову в глаза, спросил:
- Насчет пожара думаете? Как тушить?
Киров молча кивнул головой. Сулейманов был ему симпатичен. Это был толковый машинист с изобретательным умом. Во время аварии в фонтанирующей буровой он деревянным хомутом закрыл боковой фонтан на стволе компрессорной трубы. В новогоднюю ночь, когда враги подожгли "миллионер", Сулейманов с доской в руке бросился в горящий нефтяной канал и начал топить огонь в самой нефти; его примеру последовали другие, и, таким образом, в конечном счете был потушен пожар в канале и спасен второй нефтяной амбар.
- И я все время думаю, товарищ Киров. - Сулейманов беспомощно опустил руки. - Ночи не сплю. Прямо беда.
- Большая беда, Сулейманов. Много нефти пропадает.
- А что, товарищ Киров, если попробовать тушить фонтан... землесосом?
- Землесосом?..
- Направить рефулер в самую глотку горящего фонтана и - качать со дна моря песок?..
- А как подвести землесос к фонтану? Ведь вон какое расстояние их отделяет. По суше такую махину не поволочешь. А подумать вообще - стоит. Землесос?! Гм!..
- Подумайте, товарищ Киров; может быть, что-нибудь и получится.
Сулейманов собрался было уже уходить, но Киров вдруг сказал:
- А ну, покажи руки!
Сулейманов вытянул руки.
Киров потрогал их, покачал головой:
- Здоровые клещи!
- Ничего клещи, - ответил Сулейманов, - драться никто не лезет. - И ушел, улыбаясь.
Усталый, не зная, где на часок приклонить голову, Киров прошелся по берегу, потом решил дойти до землесоса, который в конце бухты выравнивал профиль берега. "Потушить горящую скважину землесосом?.. И впрямь, стоит призадуматься над этим". И как Киров обрадовался, когда ему навстречу с забинтованной рукой показался Фома Матвеевич Крылов, - все эти дни после пожара он сидел дома с ожогами.
Киров взял Крылова под руку, подвел к землесосу.
- В твое отсутствие я частенько приходил сюда, Фома Матвеевич. Любовался работой землесоса. Прямо чудо-землесос!
- Чудо! - сказал багермейстер. - Ты только подсчитай, сколько рабочих рук он заменяет.
- А сколько кубометров земли он может выбросить, Фома Матвеевич, за день? И сколько - воды?
- А как сказать, Мироныч. От грунта это зависит. Вот ежели, скажем, мягкий грунт, песок, ил и всякая там муть, то тогда он выбросит много. Целую гору. А воды - миллион ведер в час.
- А какое дно у горловины Ковша? В районе "миллионера"? Не помнишь?
- Почему же не помню? Мягкое, неплохое... - Покручивая обгорелыми пальцами побуревший ус, Фома Матвеевич искоса посмотрел на Сергея Мироновича, думая: "С чего это он вдруг так заинтересовался землесосом?" От него не ускользнула и усталость Кирова. Лоб его весь был собран в складки, и взгляд был сосредоточенный, хмурый, ищущий. - Господи, да чего это мы стоим здесь? Прошу ко мне! - спохватился Фома Крылов.
Они поднялись на землесос.
Каюта у багермейстера была небольшая, но чистая и уютная. Над столом висела фотография Дельфины, полотенце в петухах, а в сторонке - веточка с тремя лимонами.
Фома Крылов усадил Кирова на койку, крикнул кока.
- Так и быть, давай позавтракаем, - согласился Сергей Миронович.