— А кто сгорел в доме? — спросил Штрих — и кого обвинят без вины?
— Вам действительно жаль чужую жизнь даже ради спасения себя и своей семьи? — спросил Директор — а они бы вас пожалели? Успокойтесь — что бы про нас ни рассказывали, мы не проливаем кровь без цели. Если нужен труп, а не убийство конкретного человека, проще и незаметнее взять не-востребованное тело из больницы. Зурбаган — большой город, и в нем каждый день от всяких случаев погибает несколько человек, личности иных из них установить не удается. Тем более, никто не будет сравнивать обгоревшие останки с личностью нашей сотрудницы, снявшей квартиру в том доме три дня назад. Дом застрахован, так что убыток понесет лишь страховая компания, которая от него не разорится. Что до человека, обвиненного вместо вас — то ведь удар надо на кого-то отвести! Пусть вас не волнует его судьба: может быть, это наш агент, который успеет скрыться.
Штрих молчал. Директор складывал на столе бумаги.
— Молчание — знак согласия — сказал он — пока не могу предоставить вам свободу, но даже в этом здании кроме камер есть апартаменты, удобством не уступающие люксовым номерам. Вам принесут обед, запас бумаги, и все необходимое. Если мы останемся до-вольны, завтра вечером вы поспешите к своей семье свободным, ничего не страшащимся человеком. Приношу свои искренние извинения за отнятое у вас время.
Леон послушно поднялся и направился к двери, где его уже ждал молчаливый сопровождающий. Вопреки услышанному, он знал, что страх за себя и за свою семью будет теперь преследовать его до конца дней. Разум услужливо подсказывал — что у него не было другого выхода, а потому, он поступил правильно. Но также он знал — что никогда уже, что бы ни случилось, он не сможет встать рядом с товарищами — после того, как обрек нескольких из них на каторгу или казнь. Потому что так и не научился, подобно товарищу Первому — оправдывать любые свои шаги высшими целями. Прежнего товарища Второго, мирно сосуществующего с Леоном Штрихом, преуспевающим журналистом, мужем и отцом — больше не существовало.
— Вышло даже лучше, чем мы ожидали — подвел итог Директор, отложив в сторону исписанные листы — на мой взгляд, это самое лучшее, что выходило из-под вашего пера. Столько жара, такие образы и сравнения — интересно, как это вам удалось, учитывая условия, в которых вы находились?
— Господи, да не все ли вам равно! — бросил в ответ Штрих — я сделал то, что вы просили. Теперь вы можете отпустить меня к моей семье. Я сдержу свое слово — если вы сдержите ваше.
— Не все равно — заметил Директор — вы не просто сделали работу, вы искренне старались. Ради чего? Чтобы скорее вернуться к своей семье — или что-то другое?
— Другое — ответил Штрих — но вам, служивым, этого не понять. Это — последнее мое творение: я будто прощался с собой, прежним. По моему разумению, у человека должна быть цель — пусть даже иллюзорная или ошибочная, но это все же лучше, чем размеренно и бездушно тянуть лямку. Потому что лишь животные живут ради пропитания — а человек должен к чему-то стремиться. Может, я не разделял крайностей социализма — но я верил самой идее. Теперь я стал — таким, как вы. Пока я займусь благом своей семьи. А дальше — будет видно.
— Меня всегда занимало: почему благо государства, страны, никогда не было целью для таких, как вы? — спросил Директор — почему образованные люди говорят о "сифилисе патриотизма" и "пережитках защиты Отечества"? Чем плоха для вас — идея государства?
— Идея по казенной должности? — рассмеялся Штрих — обязанность способствовать и одобрять?
— Прогнило что-то в нашем королевстве — сказал Директор — самое страшное, молодой человек, что в этом я полностью с вами согласен. Тупые чиновники, бездарные министры, слабовольный государь — разрушают общество больше, чем вся ваша пропаганда. Выжившие из ума старцы, единственно озабоченные своей собственной властью, привилегиями и карманом — и талантливые, энергичные люди, существующим порядком вещей оттесненные вниз и могущие подняться и развернуться, лишь опрокинув весь этот порядок, поскольку его нельзя изменить иначе? По моему глубокому убеждению, это было, есть и будет главнейшей причиной всех революций, мятежей и переворотов! Желающие сесть на трон найдутся всегда — но даже произвести серьезное возмущение, не говоря уже о победе, они могут, лишь найдя широкую поддержку!