И миссис Терск еще минут пять во все горло распространялась о том, что ничего не понимает ни про суп, ни про мясо.
– Ладно уж, несите пудинг, – сказал голодный кузен Рональд, и миссис Терск сердито удалилась за пудингом.
Пудинг тоже пригорел, и миссис Терск опять ничего не понимала.
– Он же был чист как слеза! – говорила она. – Просто идеальный был пудинг! А теперь поглядите, что такое!
– Ох, вот только не начинайте все сначала! – прервал ее кузен Рональд. – Принесите, пожалуйста, хлеба и сыру и попытайтесь хотя бы их не спалить, если получится.
К счастью, спалить хлеб и сыр миссис Терск никак не могла, и все жадно принялись есть. Дэвид был доволен. Он надеялся, что в кои-то веки сможет поесть по-человечески в этом доме. Хлеб, правда, был слегка черствый, но на удивление сытный, а сыр был острый, оранжевый, какой Дэвид особенно любил.
– Знаешь, мама, – сказал кузен Рональд, захапав себе чуть ли не половину острого оранжевого сыра, – миссис Терск ужасно готовит. Нельзя ли нанять кого-нибудь другого?
Это была превосходная идея. Сердце Дэвида вновь исполнилось теплых чувств к кузену Рональду, хотя тот и взял себе так много сыру.
– Пожалуйста, Рональд, попробуй нанять кого-нибудь другого, – предложила тетя Дот, раз и навсегда положив конец этой идее. – Дэвид, будь любезен, прекрати так набивать рот, это некультурно. Если уж не можешь найти в себе признательности, по крайней мере, не делай вид, будто мы тебя тут голодом морим.
Это был как будто сигнал: все четверо тут же снова набросились на Дэвида. А на самом деле им всем просто стало ужасно стыдно от того, что Дэвид сказал за обедом, и они не могли ему этого простить. И они снова принялись талдычить о том, какой он неблагодарный, и наконец Дэвид не выдержал.
– Не знаю, с чего вы взяли, будто я неблагодарный, – сказал он. – Я был вам очень благодарен, пока вы на меня не накинулись. А теперь я никакой признательности не испытываю. И никто бы не испытывал.
– Та-ак! – прорычала тетя Дот.
– А давайте все-таки поедем в Скарборо? – встряла Астрид.
Кузен Рональд отодвинул стул и подошел к двери, ведущей в сад.
– Ну все! – объявил он. – Пойду пройдусь.
И вышел.
А остальные трое остались в столовой. Дэвид отчаянно пожалел, что нельзя и в самом деле взять свои слова обратно, и тут вошла миссис Терск, размахивая, точно флагом, белым полотенцем с черно-красными разводами. Она была твердо намерена отыграться на Дэвиде.
– Вы только посмотрите!.. – начала она.
Но продолжить ей не дали, потому что тут ворвался кузен Рональд, стенающий от гнева. В руках кузен Рональд держал что-то вроде зеленой колбаски, на которую наступили.
– Мои кабачки! – вскричал он. – Вы только посмотрите, что этот щенок сотворил с моими кабачками!
И Дэвида снова отправили в постель. Единственным утешением, которое он сумел найти, поднявшись по лестнице и хлопнув дверью, было то, что кузен Рональд даже не заметил, что со стеной что-то не так. А в остальном все было ужасно. Ну так просто нечестно! Дэвид же правда хотел быть признательным, если бы они только оставили его в покое, но именно этого-то они делать и не собирались.
Дэвид плюхнулся на кровать и с тоской уставился в окно. А ведь там, в конце сада, его небось Люк ждет… Стоял жаркий, золотой вечер. За окном вилась мошкара, вдали кружили ласточки. Дэвид думал о том, сколько всего они могли бы сделать вместе с Люком, и чувствовал себя ужасно несчастным. И поскольку делать было больше нечего, он достал из кармана коробок и яростно чиркнул спичкой. Дом сгорит? Ну и пусть, так им и надо!
И почти тут же за окном раздался стук и шорох. Дэвид мгновенно очутился у окна. Люк лез наверх, цепляясь за плющ, как мартышка.
– Ух ты, вот здорово! – воскликнул Дэвид, и все его уныние сразу развеялось.
Услышав голос Дэвида, Люк задрал голову и улыбнулся. И потерял равновесие. «Ой!» – сказал Люк. Раздался треск, и плющ оторвался от стены, унося с собой Люка. Дэвид высунулся в окошко как можно дальше и поймал Люка за руку, которой тот отчаянно размахивал. Он тянул-тянул и наконец втащил Люка на подоконник. Оба хохотали – несколько истерично, как бывает с перепугу.
– Спасибо! – сказал Люк.
– Ты погляди на плющ! – воскликнул Дэвид, и оба снова сдавленно захихикали.
Оторвавшиеся плети плюща свисали со стены, словно здоровенный куст, и листья на них скукожились и побурели, как обожженные. Дэвид в глубине души пришел в ужас, но Люка это ничуть не встревожило.
– Ладно, придется еще немного смухлевать! – сказал он. – Подержи-ка меня, я этим займусь.