Глава 42
САША
У меня такое чувство, будто моя голова раскололась.
Легкий непроизвольный стон вырывается у меня, когда я снова прихожу в сознание, мои мысли путаются. «Дах?» — пытаюсь я связаться, но ответа нет. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что произошло. Тейт вернулся, и он привел с собой головорезов. Они ударили меня по голове, и я не знаю, где мы сейчас и где Дах. Я проверяю свои запястья, крепко сцепленные за спиной, но они все еще в наручниках. Я лежу на боку на чем-то, что немного напоминает диван, и на моих глазах повязка, закрывающая обзор. И я все еще чувствую запах оленьей мочи.
Все это очень, очень странно.
К чему вся эта суета с моим похищением? Я не понимаю. Я пытаюсь не бояться. Мне нужно успокоиться, разобраться во всем. Если бы они хотели моей смерти… Я бы уже была мертва. Так что за этим должна быть какая-то причина.
— Эй? — зову я, и мой голос сухой и надтреснутый. У меня во рту такое ощущение, будто я жевала грязный носок. — Есть там кто-нибудь?
— Заткнись, — рычит Тейт где-то рядом. Должно быть, именно оттуда исходит запах оленьей мочи.
Я напрягаюсь.
— Зачем ты похитил меня, Тейт? Что, черт возьми, происходит?
— Я сказал, заткнись, — снова шипит он. — Или ты хочешь позвать их сюда? — Раздается звон, и я слышу, как его вес смещается, и это сбивает меня с толку. Его тоже заковали в цепи?
Я проверяю свои наручники, и, конечно же, они издают тот же звук, что и звяканье Тейта. Если это так, то зачем мне слушать все, что он говорит?
— Скажи мне, что происходит. Зачем красть меня? Почему…
— Саша, черт возьми, — голос Тейта низкий и свирепый. — Я скажу тебе, что могу, просто говори потише, хорошо?
Он звучит немного… испуганно. Странно. И тревожно.
— Хорошо, — шепчу я. Я выворачиваю запястья в наручниках, пытаясь понять, смогу ли я ослабить их или вытащить руку, но ничего не получается. — Скажи мне, что происходит. Кто здесь главный?
— Кочевники, — говорит он категорично.
Это меня немного настораживает. Никто не любит кочевников. В наши дни «кочевник» означает беззаконных головорезов, которые плохо обращаются с другими. Именно по этой причине они кочевники. В стране, полной лживых, жульничающих воров, они — худшие из всех.
— Почему ты работаешь с кочевниками? — шепчу я.
— Я не работаю. — Он выдавливает слова, и я снова слышу звон его наручников. — Они схватили меня прежде, чем я смог вернуться в Форт-Даллас, благодаря твоему бойфренду-дракону, который бросил меня у черта на куличках. — Его вес смещается. — Я заключил с ними сделку — я отдам тебя им в обмен на свою свободу.
— Вау, ну разве ты не гребаный Прекрасный принц, — бормочу я. — Если меня схватили, то почему ты все еще здесь и не свободен?
— Они предали меня, — рычит он. — Они должны были отпустить меня после того, как схватили тебя. Таков был договор. Гребаные ублюдки схватили тебя, а потом бросили меня здесь с тобой.
Так тебе и надо, — хочу сказать ему в ответ. Но мне нужно больше ответов, и пока он говорит, мне нужно попытаться получить их.
— Где именно находится «здесь»? Я ничего не вижу.
— Это потому, что они не хотят, чтобы твой дракон нашел тебя.
Я поражена этим. Откуда он знает, что я могу общаться с Дахом телепатически? Я никогда ничего не говорила Тейту.
— О чем ты говоришь?
Он вздыхает.
— Я, бл*ть, не знаю. Они сказали, что он может видеть твоими глазами или что-то в этом роде. — Тейт снова звенит наручниками. — Так что, если ты хочешь позвать своего чешуйчатого парня и попросить его спасти нас, это было бы здорово. И лучше раньше, чем позже.
— Почему? Что будет потом? — Я не указываю на тот факт, что мой Дах не был бы заинтересован в его спасении, или что я сейчас вообще не слышу Даха. Я пытаюсь мысленно связаться со своим драконом, но все, что я получаю, — это тишина, и мне страшно. Что, если они что-то с ним сделали? Я хочу пнуть себя за то, что отослала его прочь. Мой Дах. У меня был самый лучший, самый замечательный партнер на свете, и я оттолкнула его, потому что была зла.
Никогда больше, — клянусь я. Если мои чувства будут задеты или если я почувствую, что меня предали, я смирюсь с этим и разберусь с драконом в моей голове. Мысль о том, что с ним что-то может случиться, совершенно невыносима, и мне приходится сдерживать новые слезы. Мой Дах.
— Зачем он им нужен? Что, по их мнению, они могут сделать с драконом? Очень злой, вряд ли готовый к сотрудничеству дракон?
— Я не знаю, — говорит Тейт. — Я же сказал тебе, я ничего не знаю.