Я пыталась объяснить ему, что люди просто так не убивают людей, и он, казалось, не понимал почему. Наверное, мне повезло, что он любит меня, и я забочусь о нем, но я волнуюсь. Что, если мы столкнемся с другими людьми, и Дах решит, что они ему не нравятся? Собирается ли он убить их, потому что хочет «защитить» меня? Что я буду делать?
Иногда я смотрю на него, и он такой человечный, а иногда я задаюсь вопросом, не сошла ли я с ума, потому что он никогда не был человеком. Даже близко. Его глаза не похожи на мои. Его кожа не похожа на мою. Он дышит огнем. Я знаю, что он любит, разговаривает и смеется так же, как и я, но мне интересно, не слишком ли много я ему приписываю? Может быть, в глубине души он слишком дикий, чтобы когда-нибудь по-настоящему понять, что значит быть человеком. Может быть, мне нужно перестать пытаться видеть в нем человека, а вспомнить, что он один из драконов, которые случайно застряли здесь, на Земле.
Может быть, мне нужно увидеть драконов такими, какие они есть — драконами, которые иногда принимают человеческий облик для спаривания.
***
Тридцать четвертый день ППД. Я спросила Даха, спаривались ли драконы когда-нибудь в своей «боевой форме», которую он называет формой дракона. Казалось, он был потрясен этой мыслью. Может быть, люди и есть уроды, потому что я почти уверена, что если бы у нас была вторая форма, кто-то бы там вот так отрывался. Думаю, есть о чем подумать.
***
Тридцать девятый день ППД. Несколько дней было тихо. Немного штормит, так что в последнее время я не часто видела Эмму. Только Дах и я, что означает много времени в обнимку, много секса и много моих попыток пробудить его память. Я думаю, Даху это не нравится, потому что из-за этого в его сознании появляются «вороны». Я думаю, это его способ отделить свое безумие — оно приходит в виде воронов. Что заставляет меня думать, что в его мире есть вороны, но может быть это и не так. Он терпит мои вопросы только потому, что любит меня и хочет сделать меня счастливой, но я знаю, что мое бесконечное копание в его мозгах расстраивает его. Я это чувствую. Я начинаю задумываться, не лучше ли мне оставить все как есть. Если мы счастливы вместе, почему так важно, откуда он родом?
Я думаю, что важно то, куда мы движемся вместе.
Глава 32
ДАХ
Моя Саша снова пишет в своем «дневнике». Я подхожу к ней сзади и обнимаю ее за талию, утыкаясь носом в ее шею сзади. Мне нравится ее запах, нравится, как она ахает каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, как будто это сюрприз, что я хочу приласкать ее. Наши дни полны радости, но я начинаю ненавидеть этот дневник. Вместе с этим приходят вопросы, от которых у меня болит голова, и это позволяет воронам снова кружить вокруг.
Она откладывает его в сторону, когда я провожу языком по ее шее, вздыхая от удовольствия от прикосновения.
— Уже закончил охоту, детка?
«Да, закончил», — соглашаюсь я. Я все еще нахожу забавным, что она выбирает странные слова, чтобы называть меня ласково. Я всегда называю ее одинаково — моя пара, мой огонь, моя Саша. Никогда моим младенцем, малышом, деткой. Никогда моим пирожком. «Пойдем со мной в постель, — говорю я ей. — Я скучал по тебе».
— Тебя не было всего час, — говорит она со смешком, но ее возбуждение витает в воздухе. Теперь, когда моя Саша привыкла к моим прикосновениям, не требуется много усилий, чтобы создать ее брачный аромат. Ей нравится, когда я ласкаю ее, и особенно ей нравится совокупляться. Я считаю своим долгом прикасаться к ней каждый день, даже в те дни, когда у нее идет кровь. Ей это не нравится, но в конце концов я смогу убедить ее, что ее тело для меня прекрасно, что бы ни случилось.
«Это был долгий час, — говорю я ей, проводя языком по ее уху. — И на подходе шторм. Скоро пойдет дождь».
— О, нет, правда? — Она вырывается из моих объятий, обеспокоенная. — Эмма хотела зайти позже. Надеюсь, она не попадет под дождь и шторм…
«Ты хочешь, чтобы я слетал и предупредил ее не ходить сюда? Я могу выследить ее по запаху». Хотя вонь изменилась, ее всепоглощающий аромат остался прежним. Это раздражает мой нос, но я терплю это ради моей Саши, которая любит визиты другого человека. Она приходит регулярно, достаточно часто, чтобы и глазом не моргнуть, когда видит меня голым.