— Направляющий, стой!
Остановились. Из темноты вышел Балобанов и тихо сказал:
.-Если он придет в себя и поднимет крик, то нам придется принять бой. Ведь немецкий передний край совсем близко!
— Заткнуть ему рот! — приказываю Балобанову.
Мы двинулись дальше. Через некоторое время опять раздалось:
— Направляющий стой!
Мы остановились. Из темноты опять вышел Балобанов.:
— Надо проверить живой ли он!
Беру руку пленного и чувствую — пульса нет. Вот так раз! Ничего хуже не придумаешь! Положение безвыходное. Осталось только одно — срезать у него погоны, Иначе не доказать ротному, что пленный все-таки был.
Двинулись к своим позициям. Только писать легко! «Двинулись!» Идти было очень тяжело. Мы были не только мокрыми. Шаровары были заполнена болотной жижей. Вода просочилась сквозь ткань, а густая масса скопилась в шароварах. Ноги никак не могли сомкнуться — мешал ком грязи между ног. Да и штанины были заполнены грязью.. Идти приходилось, раздвинув ноги в стороны.
Уходить надо было быстро. Немцы в любой момент могли обнаружить исчезновение часового и пуститься за нами в погоню, Казалось выход нашелся. — расстегнуть ширинку и пригоршнями вытаскивать эту массу. Однако, в этом случае движение также замедлялось. С великим трудом дошли до ручья. А вот и рощица, которая была на карте. Значит направление движения правильное. Перешли ручей и мы уже в расположении роты
Короткий доклад ротному. Об инциденте на болоте ни слова.
— Группу повел через болото, там уж наверняка нет немецких постов — выкручиваюсь из положения..
— Молодец! — сказал ротный — где же пленный?
— Хаджиханову было приказано оглушить фрица прикладом по голове. Не убивать, а только оглушить. Он перестарался в результате — труп. Вот погоны. фрица.
— Хаджиханов! Ты, что не понял, что тебе было приказано?
— Сначала все было хорошо — фриц был живой. Потом он сдох.
Командир роты, как взбесился. Лицо стало красным. Это первый признак, что он зол. Набросившись на Хаджиханова, он заорал:
— Да я тебя за такие дела под трибунал! Операцию сорвал! Да, ты знаешь, на фронте за это полагается пуля в лоб! Смотри у меня, не будешь точно выполнять приказаний — худо тебе будет!
— Я буду стараться такого не повторять!
— Все по местам! — приказал ротный.
Ночь была холодной, но все же пришлось снять с себя гимнастерку и шаровары, а также нижнее белье. Выгреб отовсюду жижу. Пучком травы очистил все от грязи, отжал и разложил на траве. Дрожа от холода, завернулся в шинель и стал ждать, когда все это не то чтобы высохло, но хотя бы проветривалось. Тут появился ротный.
— Это что такое?
— Так ведь все мокрое. Пусть немного проветрится!
— Отставить это безобразие! Вдруг немцы, что будешь делать в голом виде?
— Отстреливаться — промямлил я.
— А ты знаешь, что голый человек в темноте светится?
Это заявление ротного поразило меня до глубины души. Это надо проверить! Встаю в полный рост и распахиваю шинель. Перед моим взором предстал долговязый костлявый юноша Единственное, что удалось увидеть, так это живот да ноги. Никакого свечения не было.
— А чему светится то? Кругом живот да ноги! Может, светятся эти, как их, женщины или девушки?
Ротный погрузился в глубокую задумчивость, видимо, вспоминая, светились ли его знакомые женщины или нет. Наконец он тряхнул головой, как бы прогоняя нахлынувшие на него воспоминания. Осмотрев меня критически с головы до ног, сказал:
Мм, да! Светиться тут действительно нечему! А ты, что со мной пререкаешься? Как положено по уставу? Командир роты сказал светится. Подчиненный должен отвечать — «есть светится», а при наличии головного убора взять под козырек! Выполняй устав!
— Есть, светится!
— Вот так — то будет лучше! Немедленно одеться!
Ротный ушел, ворча по дороге: «Ух, уж мне эти, грамматеи!»
Пришлось все мокрое одеть на себя. Стало совсем холодно — зуб на зуб не попадает.
Но это были цветочки, а ягодки были впереди.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КРЫСИНАЯ АТАКА
После неудачной попытки захватить языка, когда мы шли через болото, тактика была изменена. Нашу роту перевели на другой участок передовой. Там уже было подразделение нашего батальона и, мы расположились среди этих бойцов.
Вечерело. Внимательно рассматриваю поле, по которому нам предстояло двигаться для выполнения поставленной задачи. Смотрю и думаю, ох и тяжкая эта задача! Хуже не придумаешь!
Осень наступала красивая и холодная. Хлеб давно созрел и перезрел, но его никто не убирает. Идут бои и местное население прячется. А, может быть оно перебито фрицами. И такое бывало.
Вот добро — то пропадает! Сколько людей можно было бы накормить этим хлебом! А ведь там, в тылу, люди голодают! Но, что поделаешь? Война не мать родная. Все перевернула кверху дном, всю жизнь исковеркала, миллионы людей погубила, еще больше сделала инвалидами. Вспомнились слова поэта.