- Ну, давай же, - умоляла я, из последних сил сплевывая тускнеющие сгустки. – Давай…
Сеть скрипнула и медленно, точно делая мне одолжение, оборвалась. Я запоздало клацнула зубами, набрав полный рот иголок, и рухнула вниз, пересчитывая боками ветки. На кой ляд надо было привязывать меня так высоко? Хорошо хоть сугроб под елью оказался большой и рыхлый. Но шкура моя окончательно утратила товарный вид – выпутавшись из остатков сети, я с горечью констатировала сей прискорбный факт.
Хотя руки, ноги, хребет целы – уже плюс. Но дрожат и плохо гнутся – это минус.
Во рту мерзко отдает соляркой, живот крутит – минус. Но голова почти ясная – это плюс.
Деревенские хапуги должны явиться не раньше, чем стемнеет – это плюс. Но вот темнеть-то уже начинает – и это минус.
Пошевелив конечностями, я поняла, что все-таки могу двигаться. Это плюс. Но в какую сторону? Неосведомленность – большой жирный минус.
Осмотревшись, прислушавшись и принюхавшись, я заковыляла вверх по заснеженному косогору. Густой подлесок здесь выглядел очень живописно, маленькие березки, рябинки, елочки в белых шапках задорно топорщили ветки и вздрагивали, окатывая меня снегом. Пока выбиралась из лощины, слегка разогрелась, и дальше пошло веселее. Попетляв между деревьев и кое-где сдвоив след, я спустилась в очередной овраг и заскакала по голым серым камням вдоль незамерзающего ручья. От воды тянуло стылостью, и мне вдруг вспомнилась моя пещера… Как же хорошо там было!
Овраг вывел меня к голой глухой поляне с одиноко торчащим стогом посередине. Что ж, за неимением теплого угла с печкой и тюфячком он тоже сгодится.
Холодное жесткое сено царапалось, точно проволока, упорно лезло в рот, нос, глаза и во все мои свежие ссадины. Но, вытоптав в нем норку и как следует надышав, через некоторое время я смогла немного согреться.
Снаружи тихо гудел вечерний лес, скрипели старые ели, тонко посвистывала ветер, продувая стог влажной свежестью. Я втягивала ее ноздрями и губами. Теплеет, однако… Интересно, какой сейчас месяц? Февраль? Или уже март? Сколько же времени утекло с моего вынужденного полета в объятья кроваво-красной реки? Теперь-то я помнила все, даже то, что помнить не хотелось.
Повезло тогда – меня не насадило на ветки и не размазало по твердой земле. Хотя везение тоже вещь относительная, ибо, упав в реку, я попросту утонула. Алая муть и бешеный рой пузырей, рвущихся сквозь нее вверх, свет, исчезающий в высоте, темнота, холод, воздух, которого больше нет… Это был вовсе не страшный сон. А потом… Чьи-то глаза напротив моих, дивной, признаться, красоты, и голос возле самого уха: «Ты должна научиться дышать водой». Холоднее воды вокруг только жесткие руки, тянущие меня еще глубже, в бездонную черноту… Следующее воспоминание – я уже выныриваю в пещере.
Что это было? Кто спас меня тогда?
Кроме этого я помню все, что случилось до и после. Арап, Анька, ватажники, зачарованный лес, прошитый лабиринтом неведомых дорог – и земля Беловодье, тайный край потерянных душ, попасть в который, как выяснилось, можно не только по вороньему хвосту. Почему я оказалась там – отдельный вопрос, требующий тщательного изучения. Но не столь актуальный сейчас, как другой: почему я в чешуе?
С какого перепугу я вдруг змея, а?!
3.2
Все же это был не сон, и хвост оказался естественной частью моего многострадального тела, а вовсе не чьей-то глупой шуткой – единожды прижав оный зубами на проверку, я убедилась в этом со всей очевидностью.
Столь резкая смена образа сама по себе волновала меня не так сильно (в конце концов, опыт уже имелся), как остававшийся открытым вопрос: по чьей недоброй воле я внезапно сменила видовую принадлежность? В первый раз мне с подругами посодействовал сам Кощей, и сейчас, получается, должен был приложить руку колдун не слабее его. В ночь, когда Уле сбросил меня с летучего корабля, уж не свалилась ли я ненароком на голову какому-нибудь Черномору? Конечно, странно это – наткнуться на повелителя подводного царства в захолустной речушке, но вдруг у него там было запланировано свидание с местной макрелью? Захотел втайне прокрутить небольшой адюльтер, а тут вдруг неожиданный свидетель. Конфуз, дама в шоке, Черномор в гневе, я в чешуе. Печально, но хотя бы объяснимо.
Объяснимо, но не совсем. Достоверных воспоминаний об этом нет, хоть под гипноз отправляйся. И зачем разъяренному Черномору закидывать меня нелегалом в Беловодье, тоже неясно. А если не Черномор, то кто? Не сам же великий Асгаст, он же – книжник Аггатияр, расстарался? В его вотчине я вообще нужна, как двоечник-второгодник в подотчетном классе: дисциплина падает, успеваемость снижается, родители недовольны.