Взобравшись на заросший густым подлеском бугор, я приостановилась и бросила по сторонам внимательный взгляд. Справа и слева за деревьями плыли желтые огни, коротким трескучим сигналам рожков вторили протяжные выкрики охотников. Внизу собаки рвались по глубокому снегу, со всей очевидностью взяв след, за порскающей сворой неровной цепью двигалось человек десять со здоровенными рогатинами в руках. Вот же люди – хлебом их не корми, дай только змеев погонять. Откуда вы все на мою голову?
Окинув взглядом неутешительную картину, я совсем было собралась занырнуть в кусты (и пусть продираются следом), но в последний момент раздумала. Что-то не нравится мне, как диспозиция складывается. Не удивлюсь, если впереди окажется сюрприз в виде еще десятка охотников с сетями и гарпунами в крепких руках. На сети, к слову сказать, у меня тоже теперь аллергия. Тяжело вздохнув, я повернулась хвостом к кустам, мордой к преследователям. На мгновение накатило острое чувство жалости к несчастной замученной себе, и внутренний голос робко пискнул: «Может, не надо?..»
Надо, Марина, надо.
Наверное, поначалу никто не обратил внимания на разогнавшуюся навстречу змею. Еще бы, умный зверь так себя не поведет. Но кто сказал, что я зверь? В первую очередь, я человек – венец природы, дитя социума, которое с детства учили стоять лицом к обществу. И только во вторую – змея, между прочим, огнедышащая. Не притормаживая, я соскользнула в неглубокий овражек и сразу вынырнула, по лисьи оттолкнувшись сразу четырьмя лапами. Собаки подкатились к овражку ошалевшей от лая мохнатой кучей и тут же с визгом разлетелись, спасаясь от растянувшейся полукругом струи оранжевого пламени. Над пушистыми шкурами с треском заплясали искры, потянуло паленой шерстью, но мне некогда было оценивать нанесенный урон – следом за сворой с рогатинами наперевес уже подступали охотники.
Ощерившись в приветственной улыбке, я рванула к ним, и они, не удержавшись, перешли на бег. Цепь сбилась, вытягиваясь в несколько острых углов, за деревьями басисто заревел рог, огни суетливо заметались, подтягиваясь к краю лощины.
Все это в один миг проскочило перед глазами, а через секунду я уже полностью сосредоточилась на вырвавшемся вперед охотнике. Даже встань я на задние лапы, он все равно оказался бы выше меня ростом. На всклокоченной бороде сосульками болтался примерзший снег, из открытого рта клубами валил пар. Под мохнатой шапкой дико вспыхивали и гасли глаза, отражая затухающее пламя, но ярче них сверкали отблески на блестящем острие рогатины. Таких, как я, на него можно было насадить штуки три и еще место осталось бы…
Когда расстояние между нами сократилось до пары шагов, охотник в широком замахе вскинул рогатину и рывком подался вперед, но я, вместо того чтобы благородно сойтись с ним грудь на грудь, в последний момент резко вильнула вправо и на ходу хлестко добавила хвостом ему по колену. После чего широкими прыжками поскакала вверх по склону, лишь у самой границы деревьев позволив себе на мгновение полюбоваться образовавшейся внизу кучей-малой. Маневреннее надо быть, ребята! Маневренность – залог победы. А еще глазомер, быстрота, натиск – все, как учил великий Суворов.
С этой мыслью я пригнула голову, проскочила под треугольной аркой сломанной сосны, и с досадой прищелкнула зубами – из леса на меня набегали еще двое. Ну, ладно, сами напросились! Уцепившись лапой за щепастый комель, я лихо развернулась на сто восемьдесят градусов, а потом, разжав пальцы, с лету заскочила на сосну и, как по горке, взбежала вверх. На секунду притормозила, зловеще шкрябнув когтями по обледеневшему стволу, поглубже вдохнула – и выдохнула…
Роскошный пламенный цветок протянул в стороны обманчиво нежные лепестки, налился густым сине-лиловым цветом и округлился, расходясь жарким кольцом. Что было сил оттолкнувшись, я прыгнула прямо в него. Справа и слева мелькнули размазанные в крике лица и запоздало вскинутые колья, моими стараниями превращенные в факелы. Тело наполнилось странной легкостью, будто у меня вдруг отросли крылья. Но, увы, фееричный полет сквозь пламя вскоре завершился не слишком грациозным приземлением носом в сугроб – хорошо, в этот раз не скрывавшим под собой ничего острого или твердого. Пару раз кувыркнувшись через голову, я кое-как утвердилась на разъезжающихся лапах, полной пастью зачерпнула рыхлый снег и проглотила уже на ходу, на последнем дыхании уносясь в сизоватую мглу зимней ночи.