- Много полезло? – встрепенулся Зорян с надеждой в круглых глазах.
- Много. Было у Змиулана сыновей девять десятков да еще девять, лютых змеенышей. А наилютейшем из всех был змей Еруслан, богатырь не последний. Трижды три года бились с Радогастом змеевичи, все полегли, один Еруслан остался. А как стал Радогаст и его теснить, взмолился Еруслан да не Вышнему богу, а темной силе навьей – сына своего первородного пообещал отдать за трон отцовский. И отдал, сказывают. А царство все одно не получил, ин сгинул в одночасье, и костей не осталось. Вот тебе еще правда, Зорянко…
- …на всякую сказку рот не разевай, ворона влетит, зубы повыклюет, – закончил вместо Хвата молодой дружинник, ловко поддев подростка за подбородок. – То правда так правда.
Зорян сердито фыркнул, а я зябко передернула плечами. Что-то подобное мне доводилось уже слышать… Что же это было? Ах да, сказка Стояна-ватажника. На мгновение перед глазами встали серые камни, тонущие в молочном тумане, цепкие плети можжевельника, похожие на колючих змеек, изжелта-бледный горец, бессильно привалившийся к скале и тихо шевелящий бескровными губами. И некто, размытой тенью бродящий в отдалении… Воспоминания о том времени почему-то вызывали тревогу. Этот молодой дружинник, Лазарь… Он совсем не похож на своего тезку из ватаги. Другой рост, фигура, волосы. Поначалу я едва не спутала его с царевичем Иваном, но теперь видела больше различий, чем сходства. Возможно, из-за чересчур подвижного лица дружинника, черты которого никак не удавалось разглядеть за постоянно сменяющимися гримасами. Ему бы в цирке работать, с такой-то физиономией. Никогда не любила клоунов.
- Ты, Хват, своими побасенками и змея заговоришь, – по-своему объяснил мою задумчивость молодой дружинник. – Гляди, чтоб не до смерти. Боярин Бермята нам бошки открутит, коли не довезем.
- Довезем! А что присмирело чудо-юдо, так то и лучше. – Хват на ходу поколол наледь в ведре ножом, зачерпнул воду широкой ладонью и с удовольствием отпил.
Я уставилась на него тяжелым взглядом. Может, пыхнуть огнем, чтобы не расслаблялись? Нет, нельзя. Только дипломатия, только хардкор. Я постучала когтем о решетку, привлекая к себе внимание, потом выразительно тыкнула пальцем в сторону ведра, собрала ладонь лодочкой и повторила движение дружинника.
- Никак пить просит? – первым сообразил Лазарь, впервые вызвав у меня отдаленную симпатию.
- Да мало ли, кто чего просит, - буркнул Хват.
- Так что, не давать?
- Оно сначала испить захочет, потом и руку твою на закусь, – повысил голос недоверчивый дружинник. – Тоже дашь?
- Руку не дам, твоя правда. А воды не жалко. – Прежде чем его успели остановить, Лазарь подхватил ведро и ловко им махнул. Полновесная плюха воды со льдом прилетела прямо мне в лицо, попало и в глаза, и в ноздри. Я закашлялась, пуская пузыри вперемешку с дымом. Ах ты, шут гороховый!
- Эй, чудо-юдо, не зевай!
Вторую порцию удалось поймать ртом. После этого ведро у Лазаря отобрали и вернули на санки. Я вытерла лицо ладонью, дождалась, пока на меня снова обратят внимание, прижала лапу к груди и вежливо поклонилась.
- Глянь, глянь, никак благодарствует? – чуть слышно произнес Зорян. Дружинники в молчании таращили на меня глаза.
С непроницаемой физиономией я расправила сбившуюся подстилку и свернулась калачиком, пряча озябший нос.
Не ожидали? То-то же. Только дипломатия, только хардкор.
4.2
Незаметно лес вокруг поредел, измельчал, еще глубже втянулся в рыхлые снежные наносы. Прохватывающий порой ветер потянул за собой отчетливый запах дыма и человеческого жилья. Моя охрана перестала лениво чесать языки и разом подобралась. По знаку проехавшего мимо десятника кожаный полог натянули на клетку со всех сторон, еще и привязав для надежности. Снаружи заплескало, несколько раз тяжело и глухо ударило о полог, потом потекло и закапало снизу.
Во время этих приготовлений я успешно изображала ледяную статую, но, едва оказавшись в темноте, вскочила и забегала, нервно тычась носом по углам. Кажется, до города осталось всего ничего. Возможно, мне тоже стоило бы подготовиться, вопрос только, к чему? Вроде бы меня хотят преподнести в подарок местному начальству – для пущей экзотики живую, а не в виде шкуры или одной лишь змеиной головы. Я такой подход полностью одобряю. Надеюсь, местное начальство тоже не останется разочарованным. Но вот дальнейшая судьба подарка просматривалась как-то смутно. Что у них тут принято делать с живыми змеями? Устроить публичную травлю для развлечения народа? Запереть в подвале поглубже, приковав цепями за хвост? Или отправить в зверинец для редких и ценных животных с трехразовой кормежкой и регулярной чисткой клеток? Вряд ли кто-то поинтересуется моим мнением, но я бы сказала, что ни один из этих вариантов меня не устраивает. Безропотное сидение в клетке – тоже вынужденная мера. В общем, как бы ни обернулось дело, надо думать о побеге.