На балконе скрипнула дверь, повеяло свежими калачами. Закутанная с головой фигура быстро сбежала по ступеням, пригнувшись, пересекла двор, с явной натугой сдвинула засов на небольшой калиточке сбоку от ворот.
- Ну, чего ты? – донесся до меня испуганный девичий шепот. – Давай скоренько.
- Неймется княгине вашей? – язвительно усмехнулась в ответ гостья, крутогрудой ладьей вплывая во двор. – Ничо, подождет, не обломится.
Усмехнулась и я. Знакомые перси – увидев однажды, такие уже не забудешь. Обе девицы шустро поднялись по лестнице и скрылись в тереме, напоследок выпустив из сеней еще одну волну аппетитных запахов. Я опять облизнулась, в животе с намеком забурчало. Но куда сильнее голода меня разбирало нечеловеческое любопытство, холодное и жгучее одновременно. А грудастая – бой-девка, от такой всего можно ожидать… И разве не ожидание сейчас разлито в морозном воздухе, разве не оно мутным облаком стягивается к терему, дергает меня за лапы, тянет к слюдяному окошку светлицы, будто умоляет: «Ну, погляди же, ну, одним глазком…»?
Подтянуться к окну и выцарапать крохотный кусочек слюды из частого решетчатого переплета было делом нескольких секунд.
В фигурном светце у окна слабо трепетали красноватые огоньки лучин, отражаясь, как в зеркале, в блестящем медном боку пузатого самовара. Рядом с ним, уронив голову на вытянутую руку и разметав по вышитой скатерти волнистые темные волосы, шумно сопел князь Никей. Широкие, обтянутые малиновым кафтаном плечи, поднимались и опускались, словно кузнечные мехи. Рядом, опустив глаза долу и подперев ладонью подбородок, в белой бархатной накидке и серебряном венце равнодушной снегурочкой восседала княжеская невеста Полева Антовна. За ее спиной виднелись горками расставленные вдоль стен сундуки, ларцы и коробочки, словно это была не чистая девичья горница, а кладовая.
Шум и голоса за низкой дверью вывели посадникову дочь из задумчивости. Дверь рывком распахнулась, и внутрь ожидаемо ввалилась грудастая, раздраженно отпихивая вцепившуюся в нее вторую девицу.
- Пришла? – негромко обронила Полева. – Долго же ты.
- А ты заждалася? – светя красными, как свекла, щеками, прошипела гостья и распорядилась: – Чернавку свою прочь гони!
- Душенька-голубушка, не гони… – Лицо молодой чернавки, напротив, побелело, как снег. – Я тебя одну с ней не оставлю!
- Ну, так и оставайся с девкой своей, а я пойду! – Топнув от раздражения, гостья занесла ногу, чтобы перешагнуть обратно высокий порог, но остановилась, услышав тихое:
- Постой.
Некоторое время Полева в задумчивости разглаживала скатерть, потом подняла глаза на служанку:
- В сенях посиди. Нам тут поговорить надобно…
- Душенька-голубушка, да о чем тебе с ней разговаривать, с ведьмой этой лесной?
- Не твоего ума дело. – В тихом мягком голосе посадниковой дочери прорезались звенящие нотки. Чашки на столе чуть слышно тренькнули в ответ. – Ступай уже!
Когда за растерянной и обиженной чернавкой захлопнулась дверь, гостья резко повернулась и во все глаза уставилась на спящего князя:
- Чем ты его опоила, змеища?
Бледные губы хозяйки впервые сложились во что-то, напоминающее на улыбку.
- Ты его увидеть хотела, – заметила она, вновь взявшись за скатерть, – вот и смотри. А про иное разговора не было.
Гостья сжала кулаки.
- Вот как заговорила? Ладно же, будь по-твоему! Я-то на него на всякого навидалась, за погляд платить не стану!
- Злая ты, – выдохнула Полева, продолжая улыбаться. – Вот уж подлинно ведьма.
- А он меня и такой любит!
- У князя душа широкая, сердце как солнце – не тебя одну, всех обогреет.
- Врешь!
- Это ты у нас врать горазда, ну да что теперь город городить… Не отдашь обещанного, так и не будет у нас с тобой ладу, ступай, откуда пришла. – Посадникова дочь махнула рукой на дверь и утомленно прикрыла глаза.
Я наблюдала за ними с чувством странного удовлетворения, как на внезапно сложившуюся головоломку. Стало быть, еще одна скрытая причина этих брачных игр – банальная жадность невесты. Ай да князь! Что за жену себе выбрал! Не успели обвенчаться, а благоверная уже сдает любимого по сходной цене. Жар и холод во мне забурлили сильнее, скручиваясь в тугую спираль.