Между тем гостья, гневно сведя густые брови, несколько раз топнула и вдруг без приглашения уселась за стол.
- Ладу меж нами никогда не будет, – хмуро выдавила она, отведя взгляд в сторону. – Не тебе про обиду говорить, не я у тебя жениха увела.
Посадникова дочь равнодушно пожала плечами.
- Мне до твоих обид дела нет. Ты сама встречи просила, сама плату сулила, а теперь вот на попятный идешь. Ну, так Вышний тебе судья…
- Не ему меня судить! – перебила гостья. – И не тебе, прорве ненасытной. Уж полный терем сундуков набила, а все о плате думаешь? Ну, так держи свою плату! – По стол между чашками и раскрошенным калачом упал тугой холщевый сверток. – Довольна?
Полева медленно подняла голову. При виде свертка ее грустно-ласковое лицо хищно заострилось, взгляд из меланхоличного сделался пронзительным. Не говоря ни слова, она развернула ткань. В складках что-то мелодично отозвалось, золотистый отблеск лег на стол, чашки и самовар, зажигая восторженные огни в расширившихся глазах посадниковой дочери. Приоткрыв рот, она подняла в сложенных ладонях тоненько позванивающие ажурные пяльцы. Вокруг них живыми струнами плясали острые золотые лучи.
Полева выдохнула:
- Вот она какая, диковина алтынская. Не соврала ведьма…
- Ты свое получила, – хмуро отозвалась грудастая. – Теперь уйди, дай мне с князем побыть.
Будто оглохнув, посадникова дочь поднялась и откинула тканую дорожку с большого лакированного сундука. Одной рукой прижав пяльцы к груди, другой вытащила из-под накидки фигурный ключ, отперла и не без усилия откинула к стене тяжелую крышку. Правильно, коробочка, быстрее прячь свое сокровище, пока не отобрали…
С гневно-презрительной ухмылкой ведьма встала за ее спиной и, навалившись всем телом, пригнула посадникову дочь к раскрытому зеву сундука. Рванула за косу, оголив тонкую бледную шею, и несколько раз с силой опустила на нее тяжелую лакированную крышку. Потом, шумно дыша, затолкала в сундук безвольно обмякшее тело.
- Душенька-голубушка, как ты там? – испуганно донеслось из сеней.
Отпустив громко стукнувшую крышку, ведьма метнулась к двери и, распахнув ее, за волосы втащила внутрь завизжавшую от страха чернавку.
- Уби-и-или… - тонкий жалобный вскрик захлебнулся, сменился прерывистым мычанием. С силой зажав девушке рот, ведьма подмяла ее тяжелой грудью, опрокинула на пол. Стол несколько раз дрогнул, чашки на нем подпрыгнули, в блестящем боку самовара, как в выгнутом зеркале, отразились растянутые плечи ведьмы и руки с черными когтями, под ними – половина опрокинутого лица чернавки с мучительно вытаращенными глазами. Потом глаза закатились, и лицо белым пятном стекло по самовару вниз, исчезая в пестроте отражений. Приподняв обеспамятевшую служанку за косу, ведьма раза три приложила ее виском об угол сундука и, сопя, затащила под стол.
На мгновение в светлице сделалось тихо, только князь Никей, всхрапнув, повернул голову на бок.
Не сводя с него потемневших глаз, ведьма оправила на себе тулуп и душегрею, пригладила выбившиеся из косы пряди. Румянец на ее щеках разгорелся ярче, но лицо как будто окаменело, превратившись в гримасу с жалкой кривой улыбкой.
- Проснись, - хрипло протянула она, глядя князя по щеке. – Проснись, любушко! Это же я, посмотри… За тобой пришла. Все оставила, все бросила, стыд и гордость сапогами железными истоптала. Ну, проснись же, погляди на меня! К сердцу прижми, как раньше прижимал… помнишь? Не верю, что позабыл меня. Проснись!
Обхватив лицо князя ладоням, ведьма прижималась к нему то одной, то другой щекой, покрывая отрывистыми звонкими поцелуями. Глаза ее исступленно сверкали.
- Проснись! – вдруг вскрикнула она, изо всех сил встряхнув Никея за плечи. Голова князя мотнулась из стороны в сторону, тяжело повисла, потом с трудом поднялась.
- Чего кричишь? – пробормотал он, не открывая глаз.
- Проснулся? – Ведьма с надеждой заглянула ему в лицо. – Глаза открой, посмотри на меня, ладушко мое, огонек мой…
Князь, откинув голову, дернул кадыком, протяжно выдохнул.
- Сладко говоришь, – чуть заметная улыбка приподняла уголки его полных красных губ. Темные ресницы дрогнули, мутноватый взгляд с удовольствием скользнул по разгоряченному женскому лицу.
- Узна-ал… - Ведьма с протяжным стоном прильнула к его губам. Широкая ладонь князя легла ей на затылок, слегка прижала, потом оттянула.
- Ты здесь откуда? – тихо произнес Никей, ласково, но внимательно глядя на разомлевшую ведьму сверху вниз.
- За тобой пришла, – пробормотала та, задыхаясь. – Девка твоя, Полевка, тебя мне за пяльцы золоченые продала…