У крыльца я вновь замешкалась, с неприятным чувством оглядываясь по сторонам. Даже сугробы вокруг не давали привычного отсвета, словно по верху их обсыпало тусклым пеплом. А уж торчащие вкривь и вкось ободранные бревна тына и вовсе напоминали чьи-то острые зубы с застрявшими в них косточками несчастных жертв. Будь моя воля, я бы подобное место за километр обошла, но увы, сейчас оно оставалось для меня единственным возможным убежищем.
«Ирония судьбы, дубль …дцатый», – с этой мыслью я взялась за холодную скобу входной двери.
Низкая толстая дверь поддалась с натугой, зато потом захлопнулась резво, едва не отдавив мне пятку. В сенях было темно и стыло. Вытянув руку, я тут же уперлась в другую дверь, еще ниже первой, но с высоким, едва ли не по колено, порогом из цельного бревна – эта поддалась сразу, пахнув на меня удушливым дымным теплом.
- Проходи, гостьей будешь, – насмешливо приветствовал ведьмин голос, и я последовала приглашению, щурясь и растирая заслезившиеся глаза.
Полукруглая печь без трубы из ничем не промазанных валунов, вся в красноватом отблеске огня и текучих потеках дыма – вот, что я увидела, едва разогнувшись. Дымилась и куча сосновых веток, наваленная перед устьем для просушки, и отдающий плесенью черный закут. Для полноты картины не хватало лишь закопченного котла с бурлящим варевом – его неубедительно заменял набитый тающим снегом чугунок.
Проморгавшись, я наконец разглядела и остальной интерьер, кое-как подсвеченный огнем одинокой лучины: ничем не обшитые бревенчатые стены, низкий дощатый потолок, щелястый пол, по которому так и хотелось опасливо топнуть, проверяя, не перевернется ли он в самый неподходящий момент. Вдоль трех стен тянулись широкие, застеленные шкурами лавки, на одной из которых, отпершись локтем о тюфяк, полулежала хозяйка. В углу виднелся стол, заставленный всякой всячиной, над ним с низкой полки свисала целая бахрома из мелких, вроде бы костяных фигурок на кожаных шнурках. При взгляде на них у меня тревожно кольнуло под ложечкой. Память услужливо подсунула картинку: залитые синеватым светом вершины гор и худая фигура напротив меня – длинный балахон расшит непонятными символами, с пояса свисают резные фигурки, похожие на японские нэцкэ… Светлые глаза с плавающими точками зрачков смотрят холодно и безучастно, но от их взгляда кидает в дрожь… Фу, нехорошая память! Вечно лезешь, когда не надо, с наихудшими воспоминаниями, а как что-то нужно, так только клещами из тебя вытягивать.
Кашлянув, я отвела взгляд и немного пошаркала ногами, стряхивая снег с обмоток. Маленький, темный и лохматый клубок с недовольным шипением выкатился из-за печки, стукнул меня по ступне и скрылся обратно. Едва не подпрыгнув от неожиданности, я вопросительно глянула на ведьму.
- Чего еще? – недовольно буркнула та.
- Это что было?
- Глаз, что ли, нет? Ин ослепла? Облом это.
- Кто?
- Домовой, по-вашему, – с фырканьем пояснила она.
- Понятно, – я покосилась на печь, потом решила уточнить: – А кто еще тут обитает? Чтоб мне не орать с перепугу, если вдруг увижу непонятное?
- А ты ори, не жалей. Да погромче – им это нравится. – Ведьма со вкусом потянулась, тряхнула плечами и нога об ногу неспешно стянула сапожки, отбросив их на середину избы. Под лавками суетливо зашуршало, что-то горбатенькое, будто крыса, шустро пробежало под столом, и несколько пар длинных сучковатых лапок, высунувшись на свет, подхватили один сапог, с пронзительным писком вырывая друг у друга. Другая тень, похожая на здоровую черную кошку, соскочила с полки и, урча, затянула под лавку второй. Следом за ней метнулось еще трое, и урчание сменилось яростным воем.
Ведьма сердито хлопнула по столу:
- Эй, вы там! А ну, тихо все!
Вой захлебнулся, сменившись осторожным шебуршанием.
- Весело тут у вас, – прокомментировала я. – Целое общежитие. А эти… мм, не знаю, кто… они только вещи таскают? Или еще что-то?