- Коргоруш не бойся, – нагнувшись, Карна за шкирку вытащила из-под лавки упирающегося черного кота. Или почти кота – вряд ли обычные домашние любимцы станут вот так запросто рассыпаться сажей в хозяйских руках. – От них шуму да пыли много, а боле ничего. А шишиги… эти не шибко проказят. Вон, сапог спереть могут, пряжу узлами завязать, косу девке запутать… так у тебя косы нет. – Ведьма окинула меня пренебрежительным взглядом, будто только сейчас заметив сей прискорбный факт. Я со вздохом коснулась колтуна на затылке. Разумеется, в последние месяцы волосы у меня не росли, потому на главную девичью красу по-прежнему не тянули. А после извлечения на свет из змеиной шкуры не тянули вообще на чью-либо красу, скорей уж на кошмар. Я снова глянула на печь, теперь с куда большим интересом. Снег в стоящем на ней чугунке окончательно растаял, и вода уже наполнилась веселыми пузырьками…
- Карна, скажи, пожалуйста, что у нас сейчас по плану?
- Чего? – Хозяйка удивленно глянула на меня исподлобья.
- Ну, там поесть, попить, в баньке попариться… Нет? – Я переступила с ноги на ногу, поджала замерзшие пальцы и вдруг почувствовала, что безумно устала. Устала бестолково топтаться на одном месте, но еще больше – постоянная опасаться всего и вся. Разве человек, накануне в буквальном смысле потерявший голову, должен волноваться о пустяках, вроде проказливой нечисти или голодных волкодлаков? «Спасение голодающих – дело самих голодающих», – так любит повторять наш трудовик, сметая по пути в школьную столовую даже акселератов-старшеклассников. И он, как обычно, прав. Пусть волдкодлаки позаботятся о себе сами, и мне стоит поступить аналогично.
Дверь скрипнула, выстудив спину холодом из сеней, у порога послышалось приглушенное цоканье, и мимо меня к печи деловито протиснулась знакомая шуба. Не успев толком подумать, а надо ли, я раздраженно цапнула ее за ворот, дернула вверх и встретилась взглядом с большими темными и влажными глазами на сморщенном старческом личике. На голове, покрытой шапкой густых кудрей, забавно топорщились два длинных лошадиных уха.
«Все-таки два. Не четыре», – невпопад подумала я. Старичок ростом едва ли мне по пояс глянул на меня без всякого выражения, по лошадиному вздернул верхнюю губу, показав желтые зубы, ловко поддел ухватом чугунок и процокал с ним к выходу, аккуратно переставляя круглые черные копыта.
- А это кто? – пробормотала я, растерянно комкая в руках оставленную им шубу.
- Да откуда ж ты такая взялась, ничего не знаешь, ничего не ведаешь? – Ведьма с притворным сочувствием покачала головой. – Вазила это, лошадник. На сеновале у меня живет, за лошадью смотрит, когда надо, возит, куда захочу… Да не пугайся, коли ты не кобыла, так он тебя и не заметит!
Я едва удержалась от раздраженного фырканья. Пусть себе не замечает, но эта деловая нечисть только что уперла горшок с водой, на который у меня были такие планы! Все, хватит ловить ворон, пора браться за дело, пока остальное не расхватали.
Если хозяйку и удивила моя внезапная активность, то она ничем этого не показала. Развалившись на лавке и наглаживая лежащую под боком толстую коргорушу, она следила за мной чуть прищуренным взглядом и по одному закидывала в рот каленые лесные орехи. А вот ее питомцы вертелись рядом, как привязанные, то дергая за портянку, то швыряя под ноги кочергу или ухват, то пытаясь отдавить мне пальцы тяжелым горшком. В общем, вели себя не лучше учеников начальной школы на уроке рисования, чем вызвали в моей душе нотку ностальгии. Лишь когда не в меру разошедшаяся шишига попыталась обварить меня кипятком, я вскинула сжатые щепотью пальцы и сурово предупредила:
- Еще раз так сделаешь, в ход пойдет крест животворящий. Это всех касается! Ведите себя прилично, иначе прочитаю вслух «Отче наш».
Не знаю, подействовала ли на них угроза или тон, которым она была произнесена (все же навык командного голоса я пока не утратила), но с этого момента нечисть слегка притихла. А я, придвинув в печке колченогую лавку, поставила на нее кадушку с теплой водой и, наконец, получила возможность умыться. Правда, ни мыла, ни шампуня под рукой не оказалось, а мочало заменил комок жесткой ветоши, но все же, обтирая им лицо и плечи, расчесывая пальцами мокрые волосы, я испытала прилив настоящего наслаждения. И отразившееся в кадушке собственное лицо вдруг показалось на удивление красивым…
- Что ты за девка такая? – с хриплым придыханием прозвучало над ухом. Навалившись тяжелой грудью мне на плечо, Карна подцепила горячими пальцами мой подбородок. Мягко плещущая вода отразила ее горящие болотными огнями глаза. – Тоща, мосласта, срам один. Ни один мужик на такую не глянет, а глянет, так плюнет и дальше пойдет.