- Не надейся, – помогая себе руками, я приняла сидячее положение и посмотрела на него с твердостью настоящего педагога, абсолютно точно знающего – что, где и как. – Я не пропаду.
- Вот и славно. – Он быстро наклонился и коснулся моей щеки холодными губами. – Тогда скоро увидимся.
Подмигнув на прощание, Лазарь угрем нырнул в снег, чтобы выбраться из него уже сверкающим черным змеем. Я же, вытянув перед собой посиневшие ладони, исступленно забормотала:
- Живая вода, живая вода, живая вода…
Труднее всего оказалось поймать колечко негнущимися пальцами…
7.4
Глаза закрылись сами собой, по застывшей щеке еще сильнее мазнуло морозом. Мгновенное ощущение взлета закончилось не менее впечатляющим, но куда более затяжным чувством падения. С перепугу захотелось распахнуть глаза, но ресницы успели смерзнуться от невольных слез. Но вспомнить подходящие к случаю молитвы я не успела – приземлением состоялось неожиданно и не слишком мягко, судя по ощущениям, опять в снег. Вестибулярный аппарат выразил решительный протест, к нему активно присоединился пустой, слава богу, желудок, и, уже отплевавшись куда-то в сторону горькой слюной, я поймала первую связную мысль: неужели снова змеиные проделки? Вот сейчас как разлеплю глаза, как пойму, что никуда не переместилась, и ухмыляющийся Лазарь, помахивая доской, спросит: «Весело ли тебе, девица? Весели ли тебе, синяя?..» Ей-богу, убью его тогда! Вторую голову оторву… попытаюсь точно.
Но первым делом следовало поднять себе веки. Когда это произошло, картина, открывшая взору, вызвала смешанные чувства. Изрытый и истоптанный ведьмин двор исчез вместе с раскуроченной избой и напирающей нежитью, и теперь вокруг меня поднимался… заснеженный лес. Опять. Или снова… Только на сей раз, ради разнообразия, со всех сторон горестно поскрипывали не скрученные узлами сосны, а гигантские черные ели в желтовато-серых шубах плотного, как мрамор, снега. Если приглядеться, с одной стороны за деревьями можно было рассмотреть выступающие из сугробов каменные нагромождения, однако на них вся оригинальность здешнего пейзажа заканчивалась. В остальном это был тот же надоевший до зубовного скрежета зимний лес, и только стиснутое от нахлынувших чувств горло не дало мне взвыть в полный голос.
Ну, твою ж экскурсию, что опять не так?! Я же ясно сформулировала, куда хочу попасть, яснее не придумаешь. Почему я опять в лесу? Только не говорите, что сугробы вокруг – одно из агрегатных состояний живой воды, все равно не поверю. Поднеся к носу дрожащую ладонь, я гневно уставилась на волшебное колечко. Увы, плавить предметы взглядом мне не удавалось даже в бытность змеей, а теперь это и вовсе было бесперспективным занятием. Поэтому, немного подумав, я стиснула пальцы в кулак, с кряхтением поднялась на ноги и снова огляделась – гораздо внимательнее прежнего.
Все же мой небольшой опыт общения с алтынскими диковинами подсказывал, что свое назначение они выполняют всегда. Иногда без лишнего рвения, иногда и вовсе с неохотой, после долгих уговоров и танцев с бубнами, но исключений до сих пор не было. Такова, видимо, их волшебная суть. Лазарь сказал, что кольцо приведет меня туда, куда зовет сердце… Сердце, а не разум. Но про себя я знала точно: сейчас самым сильным моим желанием было исполнить, наконец, свою миссию. Помочь друзьям, восстановить если не справедливость, то хотя бы должный жизненный порядок, согласно которому Иван и Анька женятся, рожают ребенка и живут долго и счастливо. Пусть даже не в царских палатах, но уж точно не в медвежьей берлоге. И это будет именно так, как всегда желало мое сердце – это будет правильно. Я потому пошла в учителя, а не осталась вольным художником, что чувство долга и стремление к упорядоченности всегда перевешивали во мне прочие чувства. В этом мое сердце и мой разум действовали заодно. Кто-то назовет это занудством, а я только так и могла ощутить полное удовлетворение.
И теперь вместо бесполезного сотрясания воздуха гневными воплями следовало здраво и холодно оценить ситуацию. К тому же, вдали от змея, одним своим видом сбивающего меня с толку, моя голова работала не в пример лучше. И пусть я по-прежнему дрожу от холода, свежие ушибы и царапины наперебой ноют, и чувство потерянности в этом страшном глухом лесу никак не хочет отступать… стоп! Уж больно чувство знакомое. Как будто я уже испытывала что-то подобное в подобном же месте… не дежавю, но очень близко к этому.
Покопавшись в памяти, но ничего подходящего оттуда не выудив, я нерешительно двинулась к каменным завалам. Продвижение напоминало заплыв – сначала я шла, с трудом пропахивая нетронутую снежную целину, потом, когда снега стало по пояс и выше, переместилась на четвереньки и поползла, по-собачьи загребая руками. По пути до первого островка земной тверди, груды черных смерзшихся глыб, я раз десять успела пожалеть о том, что вообще тронулась с места и раз двадцать о том, что сегодня утром вообще открыла глаза. Надо было просто подкинуть колечко еще раз, глядишь, и вынесло бы на какой-нибудь заброшенный тропический пляж с пальмами, белым песочком и теплым морем… прямо сейчас как-то очень туда захотелось. Но вместо того, чтобы реализовать это со всех сторон мудрое решение, я немного перевела дух и упрямо полезла дальше, отмахиваясь от лезущих в лицо колючих веток и снежных хлопьев.