Ощупью двинувшись вдоль сундуков, я наткнулась на низкое курульное креслице с еще одной мягчайшей подушечкой на сидении. А кто-то явно любит засиживаться на этом месте. Зачем, спрашивается? Подставки для книг, письменного стола, ткацкого станка и даже банальных пялец перед креслом не стояло. Зато вытянутой влево ногой удалось обнаружить напольный металлический подсвечник. Даже рукав шубы, сквозь который я тактильно изучала обстановку, не мог скрыть богатства кованых узоров на массивной подставке и семи отводах, подозрительно напоминавших иудейскую менору. Иудеи в этом мире именовались жвеями, но, помнится, в своих молельных они сидят на полу, а не в креслицах.
От мысли, а не зажечь ли свечу для лучшего обзора, меня отвлек синеватый отсвет на стене перед креслом. Щиплющей свежестью от него тянуло сильнее, в носу знакомо защекотало, и от внезапного волнения по спине пробежала колючая дрожь. Вытирая вспотевшие ладони о шубу, я приблизилась к пятну, и оно вдруг приветственно отозвалось синеватой вспышкой, на миг очертившей гладкую хрустальную поверхность в обрамлении густых кованых лоз. Показалось, или после этого в комнате действительно стало светлей? Наверное, не показалось, потому что я уже довольно отчетливо могла различить прямоугольную раму, верхним краем подпиравшую низкий карниз полукруглого свода, невероятно тяжелую с виду. Сине-серебряные лозы шевелились на ней, будто живые, стоило мне поднять глаза, как они раздвинулись над зеркалом, являя причудливо вытянутую надпись.
- И что это значит? – прошептала я, недоуменно разглядывая неизвестные буквы, чем-то напоминающие греческие. Которые медленно сплелись и расплелись иными, знакомыми очертаниями: – «Зерцало мира»?.. Вот оно что. Ну, здравствуй, давно не виделись.
Да, давненько, целых семь дней. Страшно представить – всего неделю назад я впервые взяла в руки, тогда еще лапы, волшебную книгу с тем же названием на синем переплете, а сейчас стою перед зеркалом в изрядно потрепанном, но безусловно человеческом виде… Но тогда и теперь я – это я, и для диковин такого рода, думается, внешняя форма – не главное. Мы снова встретились, как старые знакомые. Густо-синяя, словно грозовое небо, хрустальная глубина откликнулась новой вспышкой.
И что теперь? Книгу можно было прочесть, если попросить как надо. А зеркало?
- Покажи мне… покажи то, что я хочу увидеть. Пожалуйста!
Хрустальная поверхность чуть замутилась, но по-прежнему не отражала ничего, кроме моей бледной физиономии.
- Что? Что-то еще? – Я вперила взгляд в качающиеся лозы. – Что я должна сделать? Потопать? Постучать? Погладить?
Мне показалось, что зеркало вздохнуло с досадой на мою бестолковость. Может, надо назвать что-то конкретное?
- Покажи мне, где спасение Властимира, пожалуйста!
Грозовая глубина посветлела, словно луч скрытого солнца пробился сквозь нее и обрисовал длинные извивы черного чешуйчатого тела. Я пристально смотрела на него, отказываясь верить своим глазам.
- Он? Но почему? Быть этого не может.
Зеркало обиженно погасло.
- Извини, не хотела тебя обидеть. Просто… – Я растерянно потерла холодный лоб. – Никак не могу понять. Кто он такой, как связан с Влесом? Можешь мне это показать? Пожалуйста…
Лозы свернулись и застыли.
- Нет? Ладно. Тогда покажи хотя бы, где найти живую воду?
После долгого, на целых сто ударов сердца, молчания и неподвижности зеркало чуть заметно осветилось. Затаив дыхание, я придвинулась к нему вплотную, чтобы не упустить ни единой детали, но увидела только себя и за своим плечом – смутные очертания небольшой комнаты с сундуками вдоль стен и изящным креслом посередине… Потом темная стена в зеркале напротив прорезалась желтой полосой света, та расширилась, превратившись в прямоугольник со светлым женским силуэтом посередине. Скрип отворяемой двери дошел до моего сознания с заметным опозданием.