Вахмистр сделал шаг в сторону, стремительно выхватил из-под полы пистолет и гаркнул:
— Ни с места!
Грауман повиновался и даже состроил некое подобие улыбки.
— Таким ты мне нравишься больше, — хмыкнул Голлер. — Как видишь, все козыри на руках у вахмистра Голлера. Он разыграет их, будь уверен, один за другим.
— Подозрения и догадки, — лениво обронил Грауман, успевший к тому времени прийти в себя. — Убери пушку. Ты слишком взволнован.
Голлер и ухом не повел. Его пистолет по-прежнему был направлен в живот комиссара. Ситуация настолько быстро изменилась, что Грауман подумал, не во сне ли все это происходит. Он недооценил Голлера. Этот человек действительно был способен на все.
Голлер уловил нерешительность Граумана и рассказал о своем визите в кантональную полицию, где, вопреки просьбе Граумана, ему все же дали возможность ознакомиться с делом. Рассказал он и о пансионе, в котором Грауман и Бонгард переночевали в 1951 году. Его последним козырем был рыбак, которого он отыскал на берегу Женевского озера.
— Его зовут Мозер, коронный свидетель, — заверил Голлер. — И хотя он довольно стар и дряхл, крепко попивает, но в моменты просветления… — Он не стал распространяться, что ему поведал Мозер в минуту просветления.
Грауман волновался все сильнее. Теперь-то он непременно должен узнать, насколько далеко продвинулся вахмистр в своих поисках.
— У тебя нет доказательств, — просопел комиссар, — на твои угрозы я плевал.
Голлер, не говоря ни слова, нагнулся и достал из кейса магнитофонную кассету. Медленно, не спуская с Граумана глаз и держа в правой руке пистолет, он левой вставил кассету в магнитофон.
В комнате раздался сиплый голос рыбака Мозера. Грауман побледнел.
Голлер остановил магнитофон.
— Хватит? — насмешливо спросил он. — Теперь я знаю о каждом твоем шаге в Женеве в пятьдесят первом. Тебе повезло, что судебная коллегия ландсгерихта рассматривала только парижское дело времен войны, а не тот странный несчастный случай на Женевском озере. Но если сейчас я дам показания, я и Мозер… — Он осторожно положил кассету обратно в кейс. — Она окажет мне неоценимую помощь. Благодаря ей вызовут для показаний Мозера. А ему-то все известно.
Грауман внимательно следил за каждым движением Голлера.
— Если я правильно понял, — процедил он, — тебе нужен шанс. — Грауман говорил спокойно, тщательно взвешивая слова. — Я дам его тебе. — Он выпрямил спину, подобрал живот и напустил на себя великодушный вид. — Сегодня же ты напишешь рапорт об увольнении и в самое ближайшее время с женой и ребенком скроешься за границей.
Он подождал, пока вахмистр обмозговывал его предложение, а затем решительно сказал:
— На этом мы с тобой квиты!.. Знаешь, несмотря ни на какие свидетельства, я сумел бы отвести все твои обвинения. — Грауман заложил руки за спину и прошелся по комнате. — Мне придется основательно поработать, чтобы вытащить тебя из этой ямы, — продолжал он. — Я думаю, что в интересах нашей полиции можно было бы закрыть глаза на твои делишки. — Голлер ничего не ответил. Грауман немного подождал и добавил: — Уверен, что президент полиции одобрил бы мое поведение. Кроме нас с тобой, никто не знает закулисную сторону этой истории. Итак, уговор будет только между нами двоими. Я направлю Мелера по ложному следу и заведу расследование в тупик. — Грауман подошел к Голлеру и, поколебавшись, протянул ему руку. — Спишем дело в архив и забудем о нем.
Голлер не пошевелился, его пистолет по-прежнему смотрел в живот комиссара.
— Это единственное, что я могу для тебя сделать, Карл, — буркнул Грауман.
— Для меня? — скривив губы, протянул Голлер.
— Разумеется. Для кого же еще? — Грауман помолчал и затем продолжил: — Мое последнее слово, Голлер. Я делаю это для тебя и не в последнюю очередь ради чести мундира нашей полиции. У тебя мало времени на размышления. Я ни на грош не верю своему ассистенту. Если Мелер разоблачил тебя, то раздумывать некогда.
— Так легко ты от меня не отделаешься, — ухмыльнулся Голлер. — Это у тебя теперь нет времени на раздумье! Если бы ты сделал мне это предложение перед моей поездкой в Швейцарию, то нам еще было бы о чем поговорить. А сейчас? — Голлер вышел из угла и вплотную приблизился к Грауману. — Я мог бы шантажировать тебя на полную катушку и потребовать долю твоих военных трофеев, но я не хочу. Ненавижу кровавые деньги.
Грауман потерял дар речи. Голлер, наоборот, оживился.
— Я открыл другой источник доходов, — весело болтал он. — И пока комиссар Грауман прикрывает меня…
— Ты спятил! — воскликнул Грауман.