А вот дальше мнения разделились. Сам молодой человек после голода ставил холод, от которого в своё время настрадался, прямо моржом поневоле стал. Но закалка это одно, а когда тебе холодно двадцать шесть часов в сутки - совсем другое. Женя в этом вопросе с товарищем не соглашался и настаивал, что за голодом по степени угнетения идет физическое состояние, ведь когда у тебя что-то болит, тебе порой и не до голода и не до холода и тем более не до противоположного пола.
Это всё к тому, что лишь когда ты накормлен, у тебя ничего не болит, а голая задница не покрывается инеем, то тогда можно и детей заделать.
И сейчас, нормально помывшись, точнее пропарившись, попаданец почувствовал себя тем самым «зажравшимся» человеком. Он вошел в то состояние, когда происходит накопление некоего запаса прочности, а не его расход. Невидимый штырь, который в последние дни держал в напряжении спину и плечи, наконец вынули и в голову хлынули мысли об Эрите.
«Хочу в город и хочу на три дня…» - проходя через разделявшие секции лагеря ворота, на которых как обычно царили оживление и гомон, подумал Юра.
Минувшие после возвращения из Иеру месяцы, он посещал Озоторг исправно. Но что, спрашивается, можно успеть за один день? Ну кроме того, о чём пишут в книжках 18+? С какого-то неотмеченного в памяти момента, Юре стало «этого» мало. С любимой женщиной банально хотелось побыть рядом, поговорить, получить совместные впечатления, обсудить их. Чуть-чуть поссориться во время обсуждения и тут же, после спора, немедленно помириться. «Голый» секс перестал удовлетворять, даже с учётом того, что за месяц накапливался такой «запал бодрости», что невольно приходилось радоваться наличию собственного дома.
«Наверно взрослею…» - подходя к зданию штаба, со вздохом подумал молодой человек.
Поздоровавшись с троллями-охранниками и гоблином-комендантом, Юра поднялся по короткой деревянной лестнице, оказавшись в начале длинного коридора. Отметившись на входе у гремлина-дежурного, который отчего-то посмотрел на посетителя с лёгкой растерянностью и надеждой, молодой человек поднялся на второй этаж, в конце которого и находился личный рабочий кабинет Аринтона.
Что-то было не так.
Первое, что уловил попаданец - царившая в коридоре потерянность, которую излучали два гоблина-адъютанта и стоящий у лестницы тролль-дежурный. Та потерянность, какая возникает, когда отлаженная военная машина сталкивается с нетипичной для себя проблемой.
- Аринтон у себя? – обратился к гоблинам Юра.
Гоблины молча кивнули. И это вместо положенного по уставу доклада.
«Странно», - подумал Юра.
- К командующему можно? – задал попаданец следующий вопрос.
Гоблины растерянно переглянулись, чем удивили сверх меры. Один из них подошел к молодому человеку и почти шепотом произнёс:
- С Командующим что-то не то, к нему сейчас лучше не заходить. Но ты, наверно, зайди. Тебе можно, - неуверенно замялся гоблин.
С лестницы в коридор торопливо заскочил ещё один гоблин-адъютант, что тащил в обнимку увесистый сверток. На ходу переглянувшись с собратьями страдальческим взглядом, он проскочил мимо и без стука исчез за дверью кабинета Аринтона. Не прошло и двадцати секунд, как адъютант выскочил обратно и с наполненными ужасом глазами подошёл к гоблинам и подвисшему Юре.
- Аринтон приказал найти и позвать Юршу, - вытянувшись перед Юрой, шепотом отрапортовал ему гоблин, после чего добавил совсем уж странное, - и принести ещё одну кружку…
«Это выходит мне надо найти самого себя и привести его к командующему? - попытался осмыслить услышанное попаданец. – Но кружку то зачем?» - задался он резонным вопросом.
Не желая более прибывать в неведении, особенно когда выходило, что его ждут, молодой человек оставил гоблинов и пройдя мимо тролля-дежурного, который выглядел совсем уже жалко, толкнул деверь кабинета и зашел внутрь.
Немедленно на Юру навалилась аура какой-то разъедающей безнадёжности. Аринтон вообще обладал способностью ментально заполнять собой любое замкнутое пространство, однако раньше это заполнение имело положительно-подтягивающий характер. Сейчас же оно вызывало острое неудобство, словно в помещении не хватало воздуха. А ещё в кабинете витал запах кислятины. Той кислятины, которой пахла гоблинская брага и на которую в лагере Зелёной фракции стоял строжайший запрет. Настолько строжайший, что в первые месяцы становления фракции, любящих накатить гоблинов сбрасывали в общую яму после чего показательно сжигали живьём. Мера суровая, но по мнению Командующего строго-необходимая. Какого-то «другого» командующего.