— Я ведь и в милиции была… А они смеются. Может, говорят, он у девчонки какой заночевал. Вернется. А заявление о пропаже — не раньше, чем через трое суток…..
— Нет такого правила, — сказал Федька и не узнал своего взвинченного, злого голоса. "Ну-ка, успокойся," — приказал он себе и представил зеленую опушку, сокола в небе…. - сразу должны принять.
— А им-то что? — женщина тяжело перевела дыхание, словно долго бежала. — А он никогда не задерживался. Вот что угодно про него говорите, а он всегда в доме был вечером. Я им это сказала, а они опять все в смех оборачивают. Говорят, все в первый раз бывает….
— Суки, — сказал Юрка. И добавил еще несколько слов, за которые Федька, не глядя, двинул ему по шее. — Все равно… — упрямо буркнул он. Женщина неожиданно слабо улыбнулась, посмотрев на насупленного Юрку с закушенной губой, продолжала:
— Я им про машину сказала, вон, которую Юрик видел… А они: "Сам сел, сам и вылезет…"
— Сашкиной матери надо сообщить, — сказал Юрка. Макс, оставивший свои попытки утешать, вдруг снова подал голос:
— Вот ты этим и займешься. Беги искать Сашку… Любовь Степановна, можно мы комнату Женьки посмотрим?
"Зачем?" — глазами спросил Федька. Макс ответил взглядом: — Надо…"
— Смотрите, конечно… — Женщина вдруг обвела обоих ребят взглядом и ясно сказала: — Не вернется он. Не нужны мы никому…
…. — Ты что придумал? — спросил Федька. Он остановился у порога и с неудовольствием смотрел, как Макс методично обшаривает маленький закуток, обиталища Женьки Звягина, который сел в машину в своем собственном дворе — и пропал. — Макс?
— Да так… — Макс присел возле стола, через плечо посмотрел на Федьку и тяжело вздохнул. — Есть у меня одно подозрение… нехорошее. Но если оно оправдается — то… — он не договорил и зачем-то полез под стол.
Федька снова осмотрел комнату — обычную комнату обычного мальчишки из бедной русской семьи. И неожиданно захлебнулся воздухом, поняв, что может случиться так, что хозяин больше не войдет в нее. БОЛЬШЕ НИКОГДА. Не передвинут его пальцы тетрадей в углу старого стола. И на диван он не завалится, и журналы не пролистает, даже просто не поднимет — вон те, рядом с изголовьем. Был человек — и нету, и никому нет дела. Только на фотке он останется. Вон на той, где Женька рядом с ним, с Федькой. Веселый….
— Так я и знал, — голос Макса был тусклым и убитым. Он сидел на полу, держа в руке номер «России» — местной газеты — и книжку, раскрытую в начале. Книжку Федька узнал — это была максова "Собака Баскервиллей", которую он дал Женьке, вообще-то не очень любившему читать, почти месяц назад. — Ну так и знал…
— Что? — Федька подошел ближе. — Что ты знал?
— Я дурак, — горько признался Макс, вставая. — Смотри… нет, слушай сначала… Я на днях женьку видел в интернет-пункте, при киношке. Он еще от меня так шарахнулся, я удивился, еле поздоровался. Я там минут пять был, не больше… А когда уходил, гляжу — он в Интернете возится, как поросенок в корыте. Еще заметил, что какой-то сайт про клады, оформление такое… — Макс покрутил ладонью, — хорошо узнаваемое, сундуки-карты-компасы… Я ведь уже тогда что-то заподозрил, да больно паскудно было своего подозревать! — Макс бросил на стол газету и книгу. "В точности мои мысли", — вспомнил
Федька, склоняясь над ней. Страница газеты была порезана ножницами — Женька аккуратно вырезал буквы. — Ну не дурак? — горько спросил Макс. — Смотри, что вырезано?
— "Добровольно" — вырезана Д… вот «великий» — Е вырезана… — Федька отложил газету. — Ясно, — он посмотрел на книгу. — Газета тут лежала?
— Тут, — покривился Макс. — А может, и не дурак. Решил: чем тупеее и страннее, тем лучше, — он черкнул ногтём строчку знаменитого предостережения, прочел вслух: — Держитесь подальше от торфяных болот… Понимаешь, он зашел в штаб, когда там никого не было. Увидел бумаги, сбегал к себе, изготовил эту фигень… — Макс ударил по столу. И вдруг выругался. — Ну и влип теперь по самые уши! Он наверняка этот клад решил кому-то продать и нашел в «нэте» покупателя. Вот и пропал… — он снова выругался.
— Хватит ругаться, — Федька покусал губу. — Пошли. Действовать надо.
— До милиции достучаться надо, — заметил Макс, бесцельно двигая по столу газету, с передней страницы которой мэр призывал "оставить нашим детям процветающий город!"
— Угу, самое первое дело, — Федька отмахнулся. — Ну постучимся, ну и что? Как они его искать будут? Юрка вон даже номер джипа сообщил, а они его и не записали. Ездят, блин, с мигалками и вопилками, как цыганский табор…
— Ну я не знаю, — Макс скривился, — Ну спецоперация какая-нибудь….
— Максим, — тоже скривился Федька, — ну хватить бредить. Спецоперации для простых пацанов только в кино проводят, а в жизни участковые по домам ходить станут: "Вы у себя ворованого пацана не прячете? — Да нет, вы что, зачем?! — А, ну спасибо, я пошел…" Самим надо — и поскорей…
….Юрка топтался возле подъезда. увидев старших ребят, сказал хмуро:
— Нету их, — ни Сашки, ни матери ее. У нее отгул, они в область поехали.
— И не надо, — Макс коротко пересказал историю. Глаза Юрки, сперва все увеличивавшиеся, потом вдруг резко сузились, и он сказал хмуро:
— Гад. Предатель.
— Вообще-то жалко его, Юрик, — сказал Макс тихо. Юрка вновь распахнул глаза:
— Чего?! Да он нам….
— Он у нас тряпочку украл и несколько листов бумаги, — так же тихо ответил Макс. — А его убить за них могут. По-настоящему убить, или даже что похуже… А у него мать, Юрик. И он у матери один свет в окошке. Да и какой же он гад? Помнишь, как он тебе велик сделал? А как он Лешку к себе ночевать забирал, когда дома попойки…..
Юрка вдруг заморгал и спросил:
— А…. а что же теперь?.. Теперь он… он что, не…. не вернется?
На ресницах у Юрки повисли капли, он потянул воздух носом. Старшие ребята переглянулись. Но ничего сказать не успели — ни Юрке, ни друг другу, потому что во двор с треском и грохотом влетели три мотоцикла, оседланные затянутыми в проклепанную металлом кожу парнями. Федька тяжело вздохнул. Макс улыбнулся. Юрка из-за спин старших показал кулак.
Эти трое были из компании рокеров поселка Железнодорожный, как бы пригорода Изжевино. Когда-то — в легендарные годы — между подростками обоих населенных пунктов существовала вражда, регулярно выливавшаяся в побоища на путях. Но вот уже, как лет десять она поутихла. «Железки» почти поголовно увлеклись фильмами "Воин дорог" с Гибсоном и ударились в рокерство. «Жеванные» подались кто в армию, кто в бизнес. Короче, битвы отошли в прошлое, но антагонизм сохранился — ни те, ни другие старались без особой нужды на чужой территории не появляться. Но конкретно с одним из трех — рослым парнем по кличке Дубль, чью голову венчал армейский шлем с лисьим хвостом — у Федьки был личный конфликт. Смешно, но из-за Мела Гибсона, которого Дубль считал героем всех времен и народов, а Федька терпеть не мог из-за роли в "Отважном Сердце", где "все переделано в сторону щотландцев", как заявил Федька год назад на школьном дворе, после чего произошла драка.
— Черти их принесли, — сердито сказал Федька. Сейчас ему про ту историю было неловко вспоминать.
Но, похоже, рокеры заехали во двор не от хорошей жизни. Они поставили свои переделанные до полной неузнаваемости огромные «уралы» на подножки, двое склонились над одной из машин, перебрасываясь короткими фразами, а третий — Дубль — сняв на ходу шлем, пошел к Федьке и его товарищам. Полы длинного плаща на ходу эффектно хлестали по шевровым сапогам, начищенным до лунного блеска и украшенным цепочками и шпорами.