По тому как виновато и трусливо вошел в кабинет следователя охранник инкассатора Рыбочкин, долговязый, неухоженный мужичонка лет пятидесяти, Полуэктов понял, что добиться от него чего-то стоящего не удастся: очень уж он был запуганным, затравленным, словно только что спасли его из-под дула пистолета налетчиков.
И таких посылают охранять инкассаторов, со злостью подумал следователь по особо важным делам. С трудом сдерживая раздражение, предложил вошедшему сесть.
— Итак, Борис Иванович, четвертого июля вы сопровождали вашего бухгалтера Туманову Ольгу Васильевну с деньгами, полученными в банке для строительной бригады. Вы раньше выполняли такие поручения?
Рыбочкин поерзал на стуле, ответил неуверенно:
— Вроде было как-то разок. С год или полгода назад.
— Так было или «вроде»? Вы точно помните?
— Было, кажись. Помню. Но тогда все нормально обошлось.
— А в этот раз кто вас и когда назначил охранником?
Рыбочкин пожал плечами.
— Я собирался за материалом ехать, за брусом. Накануне бригадир назначил. В конторе машину ждал. А тут выходит Ольга Васильевна, спрашивает, чего я тут ошиваюсь. Я объяснил. А она: «Без тебя управятся, поедешь со мной за деньгами». Ну мне какая разница. Взял пистолет, обойму, зарядил и поехал. Получили деньги. Все тихо, спокойно. А на дороге и вовсе… почти никого.
— Где вы сидели? Где был пистолет?
— Где? — Рыбочкин подумал. — Сзади, понятно. Ольга Васильевна — рядом, слева… Мешки вначале на коленях, потом сбоку притулила, чтоб не мешали. Пистолет в кобуре под курткой. Так вот и ехали… Вдруг бац — в ЗиЛ врезались.
— Вы в ЗиЛ врезались или ЗиЛ в вас?
Рыбочкин почесал затылок.
— А черт их знает! — показал руками: — Они вот так, нос к носу. Мы, значит, по шоссе, а он из леса по грунтовке и прямо нам в передок. Я не успел опомниться, как дверца отворилась и мне в лоб — автомат. «Ни с места! — командует мужчина в маске. — И тихо, если жить хотите». А с другой стороны — с пистолетом. Хвать мешок с деньгами — и в машину…
— Стоп, — остановил преодолевшего робость охранника Полуэктов. — Что за мужчина? В чем одет, рост его, голос, может, еще какие-то запомнили приметы?
— Ни хрена я не запомнил, — окончательно осмелел Рыбочкин. — Я уже объяснял вашему товарищу: кроме дула автомата, я ничего и не разглядел… — тяжело вздохнул. — Будто оглоблей по голове. Или как во сне: все вижу, а ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. И язык будто к небу прирос… Только когда красные «Жигули» умчались, начал осознавать, что произошло. Ольга Васильевна заплакала…
— Мужчина был высокий, худой, полный? — снова перебил следователь.
— Кажись, высокий.
— Ему со страха и карлик великаном показался бы, — вставил Скородумов, сидевший рядом с Полуэктовым.
Рыбочкин нахмурился: обиделся, оказывается; недобро глянул на оперативника.
— А вы под дулом автомата были? — спросил с издевочкой.
— Представьте себе, был, и не раз, — весело ответил тот. — И представьте себе, поджилки у меня не дрожали, я первый сумел влепить пулю бандиту… Надо было не мух ловить… Или вы, может, на ножки Ольги Васильевны загляделись, что прохлопали ответственный момент?
— Вон вы как, — Рыбочкин, похоже, рассердился основательно. — Не надо всех на свой аршин мерить.
— Ишь ты, как заговорил, — взорвался и Скородумов. — А если мы предъявим тебе обвинение как соучастнику: ты и не собирался защищать инкассатора, заодно был с налетчиками?
— Чего? — не понял Рыбочкин. — Выходит, я подговорил, чтоб на меня автомат наставили? — и повернулся к Полуэктову: — Он в своем уме, товарищ начальник? Разве я собирался… по своей воле?!
— Но только вы можете помочь нам поймать преступников, — встал на защиту Скородумова Полуэктов. — Вы их видели вот как нас, с вами они разговаривали, вас ограбили. А вы то ли не можете вспомнить, то ли не хотите. Напрягите память, восстановите, как все было: откуда человек в маске подбежал к вам, что вам бросилось в глаза?
— Подбежал он сзади — спереди ЗиЛ в нашу машину вмазал. Рванул на себя дверцу. А дальше… Дальше — маска, дуло автомата.
— А глаза его? — подсказал Полуэктов. — Вы же видели их.
Рыбочкин напряженно думал, обрадованно закивал.
— Видел глаза: черные, злые. Может, кавказец?..
— Уже кое-что, — одобрительно кивнул Полуэктов. — Теперь об одежде. В чем он был одет, обут? Когда побежал от машины, вы должны были обратить внимание.
— Одет по-военному, в камуфляже. А вот обут, кажется, не в форменные ботинки.
— А во что?
— В светлые какие-то. То ли кроссовки, то ли кеды.