— Утешил! — усмехнулся Приходько. — Вот потому я и не хочу больше в дураках ходить. И не заслуживают наши люди, чтобы за них жизнью рисковать. Думаешь, соседи не знали, чем Петропавловский занимается? Знали. Но никто не пришел к нам, не сказал. А зачем? Наша хата с краю…
— Ты брось на весь людской род обижаться. Может, кто-то и знал. Но боялся. И в этом мы с тобой тоже виноваты, не можем защитить доносчиков…
Их диалог прервал телефонный звонок. Тобратов схватил трубку.
— Упустили, Геннадий Михайлович, — торопливо, будто захлебываясь после быстрого бега, доложил старший лейтенант Навроцкий. — С деньгами. Не побоялся, сукин сын, послать своего пособника прямо в кабинет к Биктогирову. А Петропавловский у автосервиса в машине сидел, — Навроцкий перевел дух и продолжил: — Пока мы выскочили, он по газам — и не на трассу, не в город по хорошей дороге помчался, как мы ожидали, а свернул в глухой переулок… Ко всему, водитель наш, Тимофеев, раззявой оказался: не заметил, как Петропавловский колесо ему проколол. В общем, снова ушел наш доблестный тренер. «Девятку», в которой он приехал к автосервису, мы нашли, а его и сообщника ищем. Вызвали кинолога с собакой… Перезвоню, как только что-нибудь прояснится. Побежал, — Навроцкий положил трубку.
— Дела-а-а, — вышел из-за стола и заходил по кабинету Тобратов.
— Петропавловский? — спросил Приходько.
— А кто ж еще! А ты: «рапорт»… Забери и подключайся в дело. Поймать эту сволочь — наша святая обязанность.
— А что мне делать?
— Бери пистолет и отправляйся к школе. Скажешь Кузнецову, что я тебя прислал. Петропавловский, по моим расчетам, туда должен податься.
Приходько, крутнувшись на сто восемьдесят градусов, по-военному, энергичным шагом направился к двери.
Прошло еще два часа, длинных, как сама вечность, томительных, как беспросветная мучительная дорога, полная опасностей и неожиданностей. И хотя он ждал телефонного звонка, треск его разорвал кабинетную тишину, как пулеметная очередь.
Звонил Приходько. Будто прошептал в трубку:
— Все, Михалыч, капкан захлопнулся: Петропавловский в школе. С полчаса крутил вокруг, пока решился войти. Давай сюда. Ждем тебя.
Тобратов примчался к школе буквально за считанные минуты — машина ждала его у подъезда.
В занавешенных окнах комнаты сторожа — свет. Видимо, ужинают или просто беседуют. Вероятнее всего, Петропавловский останется у сторожа ночевать, а возможно, и на несколько дней, пока утихнет. Хотя вряд ли: понимает, что начнется прочесывание города, осмотр каждого дома, каждого чердака и сарая. Ждать, пока Петропавловский будет выходить, нет смысла. И Тобратов отдал команду приготовиться. Оперативники окружили дом двумя кольцами.
Геннадий Михайлович открыл дверцу машины и набрал номер телефона квартиры сторожа. Митрич долго не отвечал, потом взял трубку, промычал невнятно и хрипло, будто бы спросонья.
— Слушаю.
— Митрич, говорит начальник уголовного розыска капитан Тобратов. Дай трубку Петропавловскому.
Митрич, видимо, ошарашенный такой неожиданностью, промычал что-то невнятное, зажал рукой трубку. Долго спорили. Наконец Петропавловский не ответил, прорычал:
— Выследил, мент поганый. Все равно я от тебя уйду. А если хочешь поговорить по-мужски, как разговаривали с тобой в спортивном зале, заходи. По сто граммов выпьем.
— Пить, ты знаешь, я с тобой не стану. И разговор у нас с тобой короткий — выходи. Дом окружен, и никуда ты не уйдешь. Не усугубляй свое положение. На тебе и так достаточно трупов. Подумай о родителях, жене, детях.
— Думал, мент. И ты прав: на мне достаточно трупов, так что терять нечего. Сейчас я лягу спать, в теплую постель, а ты, если боишься взять меня здесь, померзни на холоде. Утром я к тебе выйду, только ты не прячься, все равно я хочу поговорить с тобой по-мужски… — он бросил трубку.
Да, разговаривать с ним было бесполезно. Лезть в квартиру — бессмысленно. Ждать до утра?.. Вряд ли выдержат нервы у Петропавловского, он постарается вырваться из окружения именно ночью…
Свет в комнате погас. Тобратов подошел к двери, стал прислушиваться. Ни звука. И немудрено: сквозь коридор и двойные двери даже разговора в полный голос не услышишь. Да и что даст прослушивание? Мало чего…
Петропавловский может действительно надеяться на утро — придут педагоги в школу, детишки, можно захватить заложников. Но кто же пустит их в школу? Нет, Петропавловский на это рассчитывать не станет.