За десять минут до этого внезапного откровения она вела автомобиль, изнывая от жары, то и дело трогая решетку кондиционера. И немного – совсем чуть-чуть – злилась на Стаса. Ну почему в детстве он предпочитал оружие машинкам? Почему к своим двадцати пяти – он был младше Жени на год – не удосужился научиться водить машину?
Мышцы ныли от дорожной тряски, платье липло к телу, и ужасно хотелось в душ. Она предложила выпить кофе. Стас был не против пива. Снимая с подола белую шерстинку, Женя все ему рассказала.
– Я гуляла во дворе, а он подъехал на велосипеде. Спросил, умею ли я бинтовать кошачьи лапки. Мол, его кошка поранилась, и срочно нужна помощь
За окнами закусочной дребезжали грузовики. Поднимали тучи пыли. Слева от кафе расположилась насыпь, напоминающая взлетную полосу или стелу. На нее взгромоздилась массивная скульптура, бык в натуральную величину, выструганный умельцем из дерева. Рога целились в трассу, агрессивно раздувались ноздри с продетым в них металлическим – дверным – кольцом. Краска облупилась, оголив стыки между распиленными комелями. Бычья морда кого-то Жене напоминала, но она не могла понять кого.
Внутри закусочной царили тишина и духота. Висели на стенах охотничьи трофеи, головы животных. Припавшие пылью лисы, олени и кабаны. Шутник нахлобучил на волка красную кепку с логотипом Национальной Баскетбольной Ассоциации. Оскаленный зверь был смешон и жалок.
Вентилятор загребал лопастями спертый воздух. Бисеринка пота скользнула по щеке девушки и капнула во впадинку над ключицей.
Вчера Женя познакомилась с родителями будущего мужа: после трех часов езды ее ждал радушный прием, сытный ужин и ночлег. Родители Стаса оказались чудесными, гостеприимными людьми, и все прошло великолепно. Если бы не пара сиамских котов, норовивших запрыгнуть на колени. Зная о пунктике невесты, Стас попросил запереть живность на время, а Женя солгала про аллергию.
Теперь они возвращались домой.
Это была любовь, как в книгах, которые запоем читала покойная мама Жени. Полгода романтики, обручальное кольцо, подаренное под переливы саксофона…
Счастье – слово, требующее особо бережного отношения. Его нужно шепотом на ухо, а лучше вовсе – телепатически, чтобы не замусолить.
На кой черт она вообще заговорила о похищении? Какой петух ее клюнул испоганить это утро?
Но отступать было поздно. Баюкая в ладонях чашку пресного кофе, Женя сказала отстраненным голосом:
– Варшавцево – страшное захолустье. Все друг друга знают. И его моя мама знала – безобидный чудак, он обитал на окраине, в частном доме, полном котов. Сторожил автостоянку. Дядя Толя Кукушка. Я не боялась его. А зря.
Она смежила на миг веки и перенеслась мысленно в шахтерский городок, увидела, как наяву, обшарпанную пятиэтажку, голубятню, врытые квадратом шины. И, возле велосипеда, увидела приземистого мужчину в растянутом свитере, его большие детские глаза, его робкую умоляющую улыбку.
Зазвенели колокольчики, бородатый дальнобойщик заскочил позавтракать.
– Он держал меня в подвале, – продолжала Женя. Ошеломленный Стас слушал, открыв рот. – Три месяца, пока мама сходила с ума и милиция прочесывала степь, а водолазы ныряли в затопленный карьер.
– Он тебя?..
Немой вопрос повис в жарком воздухе. Насиловал? А если да, подумала она, Стас изменит свое к ней отношение? Будет он брезговать, касаясь ее тела?
«Нет», сказала она себе. Только не Стас. Их секс был прекрасен, и этого никто не отнимет.
– Господи, – его рука метнулась к Жениному предплечью, к вытатуированному сердцу.
Нательный рисунок маскировал тонкий рубец, шнурочек, перечеркивающий вены.
– Я соврала, прости. Это был не несчастный случай, – Женя погладила пальцами шрам, – я сама.
– Ну… я догадывался. Из-за… него?
– Возможно. Мне было шестнадцать. Соседи косились на меня, словно я виновата, что дядя Толя… что он…
В горле першило. Женя отхлебнула остывший кофе.
– Маленький городишко. Людям скучно, они выдумывают небылицы. И сверстники сторонились меня как прокаженную. Я была парией. Парни нафантазировали разное про мое пребывание в подвале. – Она убрала со лба каштановую прядь. – Но мой ответ – нет. Кукушка не насиловал меня и не бил. Кормил регулярно невкусной рисовой кашей. Такой, комками. Поил сладким чаем. Играл роль доброго дедушки. Он правда был добр ко мне.
– Он украл ребенка, – воскликнул Стас.
Официантка просканировала взглядом их столик.
– Толя стриг мне ногти. Это был своеобразный ритуал. Рассказывал сказки, которые сам и придумывал, очень несуразные, про страну кошек. Котью страну. – Женя поймала себя на том, что улыбается горько. – И фотографировал полароидом каждый вечер. – Прочитав смятение на лице Стаса, она уточнила: – Одетую. В моей истории нет эротики.