— Итак? — спросил я. — Как идет война в Вашингтоне?
— Она будет долгой и тяжелой, — ответил он. — Но если хочешь, можешь держаться от нее в стороне.
— Я стараюсь, — сказал я. — Но всякие засранцы из Лэнгли продолжают врываться ко мне в дом.
— Это в последний раз.
— Хочешь сказать, что собираешься распрощаться со мной навсегда?
— Возможно.
— Тогда, хамдулиллах.
— Это тебе, — сказал он, пододвигая чашку с кофе ко мне. — И это. — Он толкнул сверток.
— Досье? — Я не хотел даже прикасаться к этим бумагам.
Гриффин покачал головой.
— Посмотри, — предложил он.
Там были небольшие пачки стодолларовых банкнот. Судя по всему, крупная сумма. Я сел.
— Что это, черт побери, Гриффин?
— Сто тысяч долларов, будь они неладны.
— Ясно. И?..
— Для Бетси и Мириам.
— Наличными?
— От самого директора ЦРУ.
Что-то здесь было не так. Совсем не так.
— Хочешь, чтобы я расписался за них?
— Нет.
Я разложил купюры на столе.
— Ух ты, здорово, — сказал я. — Никогда не держал в руках столько бабок.
— Да. Очень здорово.
— Но, Гриффин, откуда они?
— Главное, что они — твои.
— Гриффин, а что с деньгами из «Ла Мерсед»?
— Не знаю. Думаю, что счета долгое время будут находиться под арестом.
— Это ведь деньги не оттуда?
— Нет. Конечно, нет. Мне выдал их сам директор.
— Ты с ним на короткой ноге? И что он знает обо мне?
— Он знает достаточно.
— Верно, — сказал я. — Верно. Спасибо за кофе.
— Не за что.
— Забери деньги.
— Курт, что с тобой? Здесь хватит денег, чтобы как минимум построить новый дом. Бетси так хотела новый дом. И Мириам он нужен. Кроме того, здесь хватит на оплату ее обучения в колледже.
— Ага. В некотором роде комиссионные.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю о трехстах миллионах проклятых денег.
— Да пошел ты! Это то, что ты заработал. Я не знаю человека более достойного их, чем ты.
— Но мне так не нравится. Мне не нравится, что ты приходишь ко мне, как коммивояжер.
— Хочешь получить их в Лондоне? Тебя это больше устроит?
— Забудь, Гриффин. На этот раз все иначе. Я не могу их взять.
Гриффин положил на деньги свою широкую ладонь.
— Не можешь взять сейчас. Ладно. Но полагаю, они тебе еще пригодятся. Может, через какое-то время, когда ты все хорошенько обдумаешь, ты согласишься со мной.
Я глубоко вздохнул.
— Хорошо. — Я сделал пару глубоких вздохов, думая о Бетси и Мириам. — Обязательно. Я сообщу тебе. — Я положил деньги назад в конверт. — У тебя все нормально? Еще не оставил мысль уйти из Управления?
— Похоже, я остаюсь.
— Это все, что я хотел знать.
— Да. За последнюю неделю многое прояснилось. Люди, которые умеют анализировать… они поняли, что мы должны идти своим курсом. ФБР убрали из игры.
— Хочешь сказать, это случилось после того, как их стрелки вывели Ориенте из игры?
— Да, это долбаное Федеральное бюро расследований.
— Но ты был с ними, когда это произошло.
— Я приказал им не стрелять. Только если он нападет на тебя или побежит. Но ты же знаешь, у них нет привычки слушаться, особенно тех, кто работает в Управлении.
— Это точно. Ясно. Вот почему он получил семь пуль в живот, когда спокойно сидел рядом со мной.
— Я не знаю, что произошло, — сказал Гриффин. — Я в этом еще не разобрался. Но обязательно все выясню.
— Рад слышать это. — Пару минут мы просто сидели и пили кофе.
— Думаю, тебе пора, — сказал я.
Около двери мы обменялись рукопожатиями.
— Спасибо за все, Гриффин. Я очень благодарен тебе. — Я передал ему конверт. Он взял его, не сказав ни слова. — Только… больше не возвращайся.
Пока Гриффин шел к машине, я держал руку на стволе «моссберга», стоявшего около дверного косяка. Внезапно он обернулся, лицо у него было напряженным. Я поднял обе руки, показывая, что безоружен. Он улыбнулся. Сделав рукой жест, напоминавший салют, Гриффин сел в машину, взятую напрокат, и уехал.
С северо-запада надвигалась сильная гроза, и воздух на закате солнца стал тяжелым. В спальне было совсем темно, и я вдруг обратил внимание на мерцающие огоньки на участке за домом.
— Светлячки, — сказал я вслух. Они кружились, как искры невидимого костра, холодные и волшебные. — Только посмотри на них, милая, — продолжил я в пустой комнате. — Это светлячки.
Секунду спустя гроза разразилась мощной вспышкой молнии и громким раскатом грома. Я подошел к окну и стал слушать шум дождя, вдыхать его запах, приносимый ветром. Дождь шел стеной, его тяжелые капли прибивали насекомых к траве, лишая их сияния. Зигзаг молнии разрезал небо. Белый огонь обрушился на поля, осветил деревья и столбы изгородей, а потом над землей разнесся звук, похожий на грохот небесной битвы.