Анатолий Голицын, по общему мнению, был единственным в своем роде. Он сразу же попросил о встрече с президентом Кеннеди, но тот отклонил эту просьбу. Голицын требовал, но также безуспешно, чтобы им занимался непосредственно Эдгар Гувер.
Хотя все попытки Голицына получить доступ в Овальный кабинет были блокированы, он написал письмо президенту Кеннеди и настоял на том, чтобы оно было доставлено именно ему. Чтобы успокоить Голицына, ЦРУ поручило своему наиболее выдающемуся оперативному работнику, владевшему русским языком, Джорджу Кайзвальтеру встретиться с перебежчиком. Кайзвальтера, огромного мужчину мощного телосложения ростом более шести футов, в ЦРУ прозвали «медвежонком». У него, сына царского эксперта по боеприпасам, родившегося в Санкт-Петербурге, было располагающее лицо дружелюбно настроенного бармена. Его наружность и поведение скрывали быстрый ум, сочетавшийся с энциклопедической памятью и отвращением к претенциозности в любом ее проявлении. Среди оперативных работников советского отдела Кайзвальтер был первым среди равных. Именно он руководил двумя главными шпионами — подполковником Петром Поповым из ГРУ (советская военная разведслужба), первым советским сотрудником разведки, завербованным ЦРУ, и полковником ГРУ Олегом Пеньковским, с которым он лично встречался и получал у него сведения во время трех поездок Пеньковского на Запад в 1961 году[13].
Говард Осборн, тогдашний начальник советского отдела, вызвал Кайзвальтера и дал ему деликатное поручение. «Не хотели, чтобы письмо попало к президенту, — рассказывал Кайзвальтер. — Голицын был опасно непредсказуем, никто не знал, что он может сказать или сделать. Его письмо президенту ставило всех в определенной степени в затруднительное положение. Меня послали забрать письмо и разрешили пообещать, что оно будет доставлено президенту». На самом же деле задача Кайзвальтера состояла в том, чтобы выяснить содержание письма «и, если оно было небезвредным, предотвратить его отправку».
Кайзвальтер и Голицын встретились на Е-стрит в здании ЦРУ без каких-либо вывесок напротив госдепартамента. Голицын уже сидел за столом, когда прибыл человек из ЦРУ и сел прямо перед ним. «Я вел себя очень дружелюбно, — вспоминает Кайзвальтер. — «Давайте говорить по-русски, — сказал я. — Позвольте мне взглянуть на ваше письмо»». Голицын протянул его через стол.
В письме говорилось: «Поскольку президент, который обещал мне кое-что через своего брата Роберта, может не быть президентом в будущем, каким образом я могу быть уверен, что правительство Соединенных Штатов сдержит свои обещания в отношении денег и пенсии?» Кайзвальтер взглянул на Голицына и сказал: «Сукин сын, да ты первоклассный шантажист. Ведь это шантаж».
Потрясенный реакцией Кайзвальтера, Голицын передумал и потребовал письмо назад.
«Ну нет, — ответил Кайзвальтер. — Ты хочешь отправить его президенту, я доставлю его». Кайзвальтер ухмыльнулся, вспомнив этот момент. «Голицын вскочил на стол, спрыгнул с него на моей стороне, и мы начали борьбу за письмо. Я позволил ему побороть меня»[14].
Анатолий Голицын впервые попал в поле зрения ЦРУ еще за семь лет до своего перехода в Хельсинки. В 1954 году в Вене, когда сотрудник КГБ Петр Дерябин перешел на Запад, он назвал Голицына как человека, который, возможно, наиболее уязвим для вербовки ЦРУ. В то время Голицын, молодой сотрудник контрразведки, работал в Вене. Дерябин говорил, что сообщил допрашивавшим его лицам, что у Голицына преувеличенное представление о собственной значимости и что его недолюбливают коллеги.
Этим двум сотрудникам КГБ суждено было встретиться вновь при необычных обстоятельствах. По соображениям безопасности ЦРУ идет на все, чтобы советские перебежчики не встречались в Соединенных Штатах. Но иногда это не удается. «Конспиративный дом Голицына находился в лесу, — рассказывал Джордж Кайзвальтер. — Ему нужно было постричься, поэтому его привезли в городок Вену, в штате Вирджиния. Голицын направился к парикмахерской на Мэпл-авеню, а Дерябин вышел из парикмахерской и приветствовал его как давно потерянного друга. Охранники чуть не умерли»[15].
Согласно биографическим данным, опубликованным ЦРУ и английской разведслужбой, Анатолий Голицын родился близ Полтавы, на Украине, в 1926 году, но через семь лет переехал в Москву. В 15 лет, будучи курсантом военного училища, он вступает в комсомол. В 1945 году, после окончания войны, Голицын вступает в ряды Коммунистической партии и переводится из Одесского артиллерийского офицерского училища в военную контрразведывательную школу в Москве. В 1946 году он заканчивает школу, поступает в КГБ и работает в центральном аппарате, продолжая учиться на вечернем отделении. В 1948 году получает высшее образование. Затем занимается на двухгодичных курсах усовершенствования по разведке, после чего работает в подразделении КГБ, занимавшемся борьбой с американскими шпионами.
13
Престиж Кайзвальтера в Управлении был настолько высок, что это, вероятно, помогло ему остаться вне подозрений. Ведь его фамилия начиналась на букву «К», он был славянского происхождения и в свое время служил в Германии.
14
Хотя президент США не встречался с Голицыным, его брат, министр юстиции Роберт Кеннеди, все же имел с ним встречу Джордж Кайзвальтер прослушал запись части беседы между Робертом Кеннеди и Голицыным. «Мне нужен был переводчик, чтобы понять Бобби Кеннеди, — говорил Кайзвальтер. — Его бостонский акцент невозможно было расшифровать». Голицын сказал: «Мне дали заверения от имени президента» Роберт Кеннеди ответил, что передаст эти слова своему брату.
15
После случайной встречи Голицын и Дерябин захотели встретиться, поэтому ЦРУ устроило в мотеле встречу Дерябина с Голицыным и его женой Ириной. ЦРУ установило «жучки» и записало на магнитофон эту встречу, но мало что узнало. По словам Кайзвальтера, Голицын спросил Дерябина: «Сколько ты получаешь?» Ирина «пожаловалась, что они потеряли все, что имели», и Дерябин сердито упрекал ее за то, что она говорит о материальных проблемах.