Бац!
Ангелочек с громким хлопком исчез и на его месте появился серафим, с сурово сжатым ртом, пылающими глазами и огромным, отливающим золотом мечом в руках.
- Пади грешник перед воином божьим! - прогудел он низким басом. - Пади и покайся.
Я тяжело вздохнул.
Ну вот, и здесь облом. Черт бы побрал всех святош на свете. Черт бы их всех побрал.
- Значит, ты продолжаешь упорствовать? - вопросил серафим и замахнулся на меня мечом.
Лань перестала щипать траву и завопила тонким голоском:
- Покайся! Покайся, пока на тебя не опустилась карающая длань.
Я обречено махнул рукой и двинулся дальше, высматривая следующую дверь. И увидел ее, почти совсем незаметную дверь, украшенную всего лишь одним, похожим на подсолнух, цветком. Мне даже показалось что она приоткрыта, и достаточно к ней лишь подойти...
Да нет, этого не может быть. Какой дурак здесь, в кибере, умудрится не только забыть закрыть на замок дверь своего дома, но даже оставит ее приоткрытой, словно приглашая напрошенных гостей? Мне это всего лишь показалось.
Я сделал еще пару шагов к двери, совершенно четко разглядел что она приоткрыта и вдруг остановился.
Слишком легко, слишком просто. Так не бывает. Хотя... Бывает, но при одном условии. Если эта приоткрытая дверь - ловушка. На кого она поставлена? Ну конечно на меня, на кого же еще?
А если я все-таки ошибаюсь и передо мной единственный шанс на спасение, немыслимая, невероятная удача, из тех, которые выпадают только таким придуркам как я?
Так удача или ловушка?
И времени оставалось так мало. Надо было на что-то решаться, сейчас, немедленно.
Эх, была - не была!
Мысленно перекрестившись, я шагнул к двери, протянул руку чтобы взяться за ее ручку...
И тут на меня снова накатило.
Какая к дьяволу волна? Это было словно удар дубинкой по затылку. Окружающий мир приобрел резкие, неестественные очертания, а потом с тихим, нежным звоном, с таким же с которым лопаются елочные игрушки, раскололся на множество мелких квадратиков. Под негромкую, завораживающую мелодию, они закружились вокруг меня, превратились в разноцветную метель, потом закрутились смерчем, ударили мне в лицо, да так что у меня подкосились ноги.
Покачнувшись и все же каким-то образом не упав, я шагнул вперед, нечеловеческим усилием освободился от пут сна, снова увидел ручку той самый спасительной двери, уже не думая о том что за ней может оказаться ловушка, дернуть ее на себя... но лишь на мгновение, всего на мгновение...
Пелена квадратиков снова отрезала меня от окружающего мира.
Я еще успел услышать как сквозь убаюкивающую мелодию пробился скрип открываемой двери, снова шагнул, уже не видя куда именно, споткнулся обо что-то и стал падать.
И конечно падение было бесконечным, сопутствовало ему тихое, почти робкое сожаление о том что мне так и не удалось спастись, а закончилось оно, как и следовало ожидать, полной, окончательной темнотой.
6.
Свет. Сполохи. Движущаяся в тумане девушка. Похоже - красивая. Танцующая.
Зачем она это делает? И вообще, причем тут какая-то девица, если я уже умер? Умер? Но почему тогда я ее вижу, почему способен думать? Этого не может быть, ведь там, за границей жизни и смерти нет ничего, не мыслей, ни чувств, не девиц. Или, все-таки - есть? Например - гурии магометанского рая. Вероятно я попал именно туда. Но как это могло быть? Фантастическое, чудесное, немыслимое стечение обстоятельств? Да нет, так не бывает.
А раз не бывает, то ничего не остается как найти происходящему более реальное объяснение. И сделать это, как оказывается, не очень трудно. Особенно сейчас, в данную минуту, поскольку пелена уже спала с моих глаз, поскольку я способен ясно мыслить, поскольку...
Да, все верно.
Какой там к черту потусторонний мир? Я вдруг понял что лежу на спине в небольшой комнате, потолок которой украшен изображением танцующей девушки, и в самом деле очень красивой, здорово похожей на ту журналистку, которая попыталась меня заарканить перед тем как я скрылся от своих преследователей в рекламном шаре.
И еще - я был жив, каким-то чудом умудрившись, во время сна, не попасть в руки преследователей.
Кстати, а как это произошло? Кто меня спрятал и зачем ему это было нужно?
Для того чтобы получить ответ на этот вопрос мне достаточно было слегка повернуть голову вбок.
Оба-на! Это кто же такой знакомый маячит в поле моего зрения? Уж не Ноббин ли? Ну кончено, он самый.
- Ага, проснулся, урод, - ласково сказал Ноббин. - Выдрыхся, скотина. Теперь можно и поговорить.
Чем-то он смахивал, произнося эти слова, на старого, доброго папашу, вдруг случайно обнаружившего что его сын, единственная надежда и гордость рода, на самом деле является жутким остолопом, которого надлежит нещадно выпороть, причем, чем скорее, тем лучше.
- Сам ты урод, - буркнул я. - Причем, из всех уродов что я видел, ты самый мерзкий и противный.
Ноббин задумчиво покрутил головой и попытался уточнить:
- Так все-таки мерзкий или противный?
- И то и другое вместе. А еще - лупоглазый, толстоногий, тупой, злобный, жадный, подлый, поганый и задрипанный.
- Задрипанный-то почему? - ошарашено спросил Ноббин.
- Потому что, - веско сказал я и попытался встать.
Как же! Ничего у меня не вышло. Да и не могло выйти. Скосив глаза, я обнаружил что лежу на какой-то платформе, в позе распятого. Роль гвоздей которыми обычно прикрепляю распинаемых к кресту, на этот раз играли четыре сильные, мускулистые руки, выраставшие прямо из поверхности платформы и надежно сжимавшие мои запястья и лодыжки.
- Прах забери, - сказал я. - Это-то зачем?
- А затем, что ты, как мы недавно убедились, очень прыткий парень. Нам бы не хотелось чтобы ты выкинул какое-нибудь коленце прежде чем мы с тобой поговорим.
Нам?
Я быстро огляделся.
Так и есть! Они были здесь все. Ноббин, Хоббин, Сплетник и еще около десятка бродячих программ. Вид у них был довольно неприветливый. На плече у Сплетника сидел взгляд, с надписью через весь живот: "Очень озабоченный".
Наверное, мне надо было сказать что-то вроде: "Ну, вы и гады". Однако, я не стал это делать. В самом деле, они что, мои близкие родственники? Конечно, у меня большие неприятности, очень большие. Но их-то это почему должно волновать? Для них, самое главное, жить так как хочется, и чтобы никто не создавал им проблем. А я, похоже, за последнее время, стал для них большой проблемой, настолько большой, что они решили принять кое-какие меры.
Интересно, выдадут ли они меня тем, кто за мной охотится? Глупости, конечно нет. Собирайся они передать меня в руки мусорщиков, то уже давным-давно это могли сделать. Хотя, кто знает? Скорее всего, сейчас, здесь, состоится что-то вроде совещания, на котором должна решиться моя судьба. И совершенно невозможно предугадать к какому решению придут все эти бродячие программы.
Ну-ну, посмотрим. Может быть, мне все-таки представится шанс оставить с носом и эту компанию?
- Хорошо, давайте поговорим.
Я попытался отпустить одну из самых дружелюбных улыбок, имевшуюся в моем арсенале. Правда, боюсь, более всего она походила на улыбку, которой обычно встречает лесника, попавшийся в собственный капкан браконьер неудачник.
- Ну, вот и отлично.
Ноббин кивнул и махнул рукой своим товарищам. Комната в которой я оказался, видимо, не принадлежала к числу дешевых, сляпанных каким-нибудь кукарачей - халтурщиком. По крайней мере, она снабдила всех находящихся в ее стенах удобными креслами. Когда бродячие программы расселись, Ноббин сказал:
- Приступим. Мы собрались здесь для того чтобы решить судьбу бродячей программы именуемой Ессутил Квак. Она возникла в нашем кибере совсем недавно, но уже успела...
- Ладно, обойдемся без демагогии, - прервал его Сплетник. - Суть дела в том, что есть хороший парень, за которым по пятам идут мусорщики, проводники, и еще какой-то негодяй самым подлым образом сперевший у него тело. Сообщаю это тем, кто не знает всю историю. Понятное дело, вся эта банда жаждет его прикончить. А он, естественно, мечтает только об одном остаться в живых.