— Государь, — едва дрогнувшим голосом сказал Петер, — есть у меня к тебе просьба.
— Говори, — разрешил царь, — если дельная, исполню.
— Возможно, просьба моя покажется тебе невыполнимой или неискренней, но знай — я говорю от всей души, совершенно искренне.
Голос его теперь совершенно явно дрожал, выдавая сильное волнение.
— Чего тянешь? — поднял брови Иван. — Давай уж говори.
— Государь, матушка моя родом из русских земель, но так, видно, предписано свыше, что мужем ей стал католик, мой отец Иоганн Хайнен. Они уехали из Новгорода и жили в Немецкой земле, и поэтому по крещению я католик.
Голос Петера звучал взволнованно, прерывался, по щеке потекла слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. Его речь стала страстной и сумбурной.
— Государь, я с самых юных лет впитывал рассказы матери о её родине, и так уж было угодно — не знаю кому, судьбе или Богу, но только душа моя к католической вере никогда не лежала. А сейчас, когда я приехал сюда, вот здесь…
Он ударил себя кулаком в грудь.
— Вот здесь что забилось часто-часто, и понял я, что не католик, хотя и всегда исправно ходил к мессе[59]. Но здесь, на Руси: сначала в устье Двины, потом в Каргополе и в Москве, когда я увидел эти дивные купола в форме луковиц, услышал русскую речь, я почувствовал, что это — моё, родное. И я не могу, да и не хочу этому противиться.
Голос Петера стал совсем тихим, и он почти прошептал:
— Государь, я чувствую себя православным. Позволь мне принять истинное крещение.
Царь озадаченно смотрел на него. Такого поворота он не ожидал, хотя повидал в жизни всякого. Про Штадена и говорить нечего. Нижняя челюсть у него слегка отвисла, по подбородку катилась слюна, и он смотрел на Петера с изумлённым и опасливым восхищением: до такого убедительного вранья ему было ой как далеко! Теперь он ни капли не сомневался, какие влиятельные силы стоят за спиной этого ловкого молодого человека.
— Позволь, государь!
Петер опустился на колени и стоял перед царём, глядя на него снизу вверх. Его лицо было мокрым от слёз. Царь, не отрывая от Петера взгляда, подошёл к двери и ударил в неё кулаком. Потом ещё и ещё. Штаден начал тревожно переминаться с ноги на ногу. Государь явно был выведен из себя, и как он поведёт себя дальше — неизвестно.
— Эй, кто там! — крикнул царь. — А ну, быстро ко мне.
За дверью послышался топот и в комнату ворвались двое стрельцов с бердышами и пищалями.
— Живо Кирилла[60] ко мне. Живо!
Стрельцы ринулись выполнять царёв приказ.
— Стойте.
Они остановились.
— Охраняйте дальше. Я сам к нему пойду. Ему ведь восемьдесят уже.
Царь приобнял Петера за плечи и вышел с ним из палаты. Штаден шёл следом. Теперь он уже боялся этого юношу, способного на такие неожиданные и решительные поступки. Петер представлялся ему человеком, сделавшим шаг в пропасть, но не упавшим, а каким-то непостижимым образом воспарившим ввысь.
Спустя короткое время в Успенском соборе состоялся обряд крещения, который провёл митрополит Московский и всея Руси Кирилл. Крёстным отцом стал сам царь Иван Васильевич, а новообращённый православный получил имя Пётр Иванович.
На выходе из собора царь сказал:
— Теперь ты мой крестник и мой подданный. А прозвище твоё пусть будет Немчинов. Жить станешь в кремле.
В стороне, не решаясь подойти, стоял Генрих фон Штаден.
Глава 8
ЦАРСКАЯ ЛИБЕРЕЯ
Москва, зима — начало весны 1572 года
Служба Егоркина у Ивана Трофимовича Челяднина оказалась несложной. То сбегать да передать кому-то распоряжение, то отнести куда-нибудь свиток, исписанный чётким уставом[61] или беглым полууставом. А то и просто помочь писарям прибраться в помещении приказа.
Поскольку разносить письма пешком — занятие долгое, велел Челяднин Егорке обучиться верховой езде. С тех пор, когда рука немного зажила, почти каждый день скакал тот на коне под присмотром кого-нибудь из охранявших кремль стрельцов. А вскоре и присмотра не понадобилось, потому что научился Егорка держаться в седле уверенно и даже загордился: вон он какой ловкий наездник! Правда, сам понимал, что против опытных всадников его умение — пшик, мелочь, и неизвестно ещё, сумеет ли он выдержать долгий конный переход. Хотя что там "неизвестно"! Конечно, известно, что не сумеет.
61
Устав — в данном случае способ написания кириллических букв. Характеризуется тщательностью исполнения. Каждая буква вписывается в воображаемый квадрат без наклона. Использовался для написания богослужебных книг и особо важных документов. Полуустав представлял собой более свободное начертание букв и использовался для большинства документов. На основе полуустава создан металлический шрифт для первых русских печатных книг. "Апостол" Ивана Фёдорова напечатан именно полууставом.