Если раньше полученное в Риме задание было для Петера чем-то отвлечённым, аморфным, хотя и обязательным к исполнению, то теперь оно приобрело форму и структуру. Оно представлялось ему в виде длинного ломаного коридора, где на каждом изломе его подстерегают страшные опасности — смертельные ловушки, неведомые чудовища или опытные убийцы. И теперь оно стало целью его жизни. Да, именно так: пока он находится в Московии, это цель его жизни! И не настанет в его душе покой, пока сундуки с книгами не будут выгружены с повозок и не поставлены перед базиликой Святого Петра, чтобы позже занять достойное место в библиотеке Ватикана! Да, библиотека дикого царя Ивана должна оказаться в библиотеке Святого престола, чтобы хранящимися в ней знаниями, да что там знаниями — самим фактом своего нахождения в правильном месте способствовать величию Святой католической церкви!..
…Когда утром царь, зевая, появился в светлице, Петер ещё не спал. На столе стоял бронзовый итальянский канделябр с пятью рожками, из которых торчали наполовину сгоревшие свечи, а неподалёку были разбросаны несколько свечных огарков. Рядом лежала стопка листов плотной бумаги, исписанных ровными столбцами латинских слов.
— Докладывай, крестник, что сделано, — приказал царь.
Петер обернулся: глаза его, красные от бессонной ночи, казались безумными.
— Да ты никак рехнулся, — испугался Иван Васильевич.
— Нет, государь, нет. Я переписал все книги, которые находились в этих трёх сундуках. И я… я поражён. Это огромное, огромное богатство. Правда, некоторые рукописи я не смог прочитать, а по начертанию знаков на одном из них я узнал письмо, которым писали жители Древнего Египта. Это и неудивительно, ведь Египет долгое время являлся провинцией Византийской империи. Очевидно, какой-то любитель древностей привёз старинный папирус в Константинополь и сохранил его в либерее для жителей грядущих эпох, то есть для нас.
— А на кой ляд он, если прочитать нельзя? — удивился царь.
— Это сейчас нельзя. Возможно, в глубинах Африки ещё удастся найти человека, умеющего читать египетское священное письмо[89].
— У нас и без Африки забот полно.
— Государь, сила государства не только в войске, но и в знаниях. И чем больше в державе внимания уделяется наукам и искусству, тем более оно устойчиво. Великий завоеватель древности Аттила выиграл много сражений и мог бы править всей Европой. Но проиграл лишь одно. И его могучая армия рассеялась, а воинственные гунны стали служить другим царям и вскоре забыли о своём происхождении. Это случилось именно потому, что кочевая держава Аттилы не знала наук и искусства, этой великой объединяющей силы. Это как раствор, что скрепляет каменную кладку в единое целое. Не будет наук и искусств — и любое государство рассыплется, как рассыпается каменная стена, не скреплённая надлежащим образом.
Царь озадаченно выслушал пламенную речь Петера.
— Хорошо, убедил ты меня. Пусть лежат египетские свитки, пока сведущий человек не объявится.
— Дозволь, государь, другие сундуки наверх вытащить да составить опись книг, в них содержащихся, как я уже сделал с этими.
Он взял со стола лист бумаги, исписанный латинскими названиями, и протянул царю. Но тот, взяв его и пробежав глазами, вернул обратно:
— Нет, крестник. Вчера хотел, чтобы занимался ты только бабкиным наследством, да передумал. Летом татары придут, и может случиться, что некому будет книгами заниматься. Может, и книг никаких не будет, если возьмут они кремль. Всё спалят, окаянные, все мои итальянские замки из кремлёвского подземелья. Поэтому оставляй сундуки, где стоят, а опись Ивану Трофимовичу отдашь. А сам давай-ка отсыпайся, да завтра с утра будет у меня к тебе поручение. Поедешь в Сергиеву обитель.
— Зачем, государь?
— Там отец Алексий наладил несколько кузниц. Пищали и бердыши привезёшь. Возьмёшь с собой полусотню стрельцов, десяток подвод.
— Государь…
— Сделаешь так, как я сказал, — остановил его царь негромкой фразой.
И Петер осёкся. В короткой реплике царя звучала власть. И ослушаться приказа было совершенно невозможно. Черты лица Ивана Васильевича стали суровыми, заострились, окаменели, и даже борода топорщилась как-то особенно непреклонно. Нет, не зря Петер считал, что умеет читать по лицам людей. Если царь всё уже решил, то спорить с ним было опасно. Можно было легко лишиться его расположения, а это чревато многими осложнениями! И совершенно ему не нужно.
— Хорошо, Иван Васильевич, — склонил голову Петер.
89
В XVI веке читать египетские иероглифы (в переводе с древнегреческого — "священные письмена") не умел никто. Расшифровал египетскую письменность выдающийся французский лингвист Франсуа Шампольон лишь в 1822 году.