Несколько раз встречал он на торге Акинфия Дмитриевича с Варей. Правда, больше у него времени не было, чтобы поговорить с девочкой так же долго, как при первой встрече в Москве. С приходом лета все в кремле, чувствуя приближение большого сражения, носились, словно угорелые. В столицу везли оружие из Каргополя, Устюга Железного, из устья Двины. Всё надо было принять, учесть, раздать прибывающим войскам. Но в Москву войск прибывало немного. Князь Михаил Воротынский, которого царь назначил командовать войском против татар, стоял в Коломне, поэтому всем было предписано идти сразу туда. В Москву заходили лишь те, кто не мог миновать столицу по пути в Коломну.
Как-то раз перед обедом в Земский приказ явился гонец от царя и объявил, что Иван Васильевич ждёт главу приказа у себя. Все знали, что "ждёт" означает, что надо бросать все дела и мчаться как можно быстрее в царёвы палаты, а иначе государь может прийти в плохое расположение духа, и тогда случится что-нибудь очень неприятное. Иван Челяднин, как сидел за столом, так сразу отложил перо, стряхнув с него остаток чернил, и, присыпав написанное песком, поднялся и быстрым шагом вышел из комнаты. Отсутствовал он недолго, появившись в приказе всё таким же быстрым шагом.
— Глеб, оставляй всё, отправляешься в Коломну. Возьми с собой кого-нибудь. Да вот, Егорку возьми. Он отрок путёвый, будет тебе в помощь.
Глеб степенно поднял глаза на Челяднина:
— Когда выезжать?
— Немедля. Стрельцы с вами пойдут. Десяток.
Глеб бросил взгляд на лист бумаги с прерванным на половине письмом.
— Это без тебя есть кому сделать. Ступай. Государь велел. В Коломне войско собирается, надо опись сделать — сколько, откуда. Дело важное, государево.
Глеб встал из-за стола:
— Так я готов. Саблю только захвачу.
— Егорка, а ты чего сидишь?! — прикрикнул на отрока Челяднин. — Бегом вниз, у крыльца Глеба дождёшься. Всё равно сабли у тебя нет.
Егорка подскочил с места. Он по заданию Глеба составлял опись поставленных в Москву подвод с камнем для мостовой и так увлёкся, что пропустил момент, когда Иван Трофимович появился в приказе, и только громкий крик Челяднина оторвал его от подсчёта берковцев[112] мостильного камня, ввезённых в Москву за прошедшую зиму.
— Давай, давай, шевелись! — подгонял его взмахами рук Челяднин и даже попытался дать подзатыльник, но Егорка недаром уже считал себя опытным работником и, ожидая это, ловко увернулся от вздорного окольничего.
Выскользнув вслед за Глебом из приказа, он спустился к крыльцу. Там гарцевали на конях десяток стрельцов. Ещё два взнузданных коня с пустыми сёдлами стояли у коновязи. Стрелецкий десятник без интереса глянул на него:
— Старший кто будет?
— Глеб, — коротко ответил Егорка, ловко вскакивая в седло.
Десятник одобрительно хмыкнул. Егорка не понял — одобрение относилось к его ловкости или к тому, что спутником будет Глеб, которого все в кремле хорошо знали и уважали. Расспрашивать не стал — ещё чего! Он не нуждается в признании кого бы то ни было. Вскоре по ступенькам степенно спустился Глеб с большой кожаной сумкой через плечо. Коротко приветствовал стрельцов и протянул сумку Егорке:
— На. Да смотри, не потеряй. Там чернила, перья да бумага.
Он помог Егорке приторочить сумку к седлу, затем взобрался на коня, и спустя короткое время кавалькада уже выезжала из кремля через ворота у Тайницкой башни. Стрельцы в зелёных кафтанах равнодушно проводили их взглядами: много народу сейчас мотается туда-сюда, а это ведь свой брат, стрелец. А с ними Глеб, писарь Земского приказа, да отрок Егорка — их-то они уже давно знают.
Повернув после ворот налево, они вскоре выехали к наплавному мосту через Москву[113]. Ступив на противоположный берег реки, всадники бодрой рысью направились через болотистую низину в Заречье[114]. Егорка тайком взглянул на Глеба: где-то здесь совсем недавно стоял дом, где жила его семья. Но теперь некогда оживлённый район стрелецких и купеческих слобод представлял собой унылое зрелище: одни обгорелые руины, бурьян, чертополох да стаи чёрных ворон, которые, словно чуя гулявшую здесь недавно смерть, не желали покидать приглянувшееся им место. Редко-редко где белели свежими бревенчатыми стенами возведённые после ухода татар дома.
113
Сейчас на этом месте находится Большой Москворецкий мост. Водоотводного канала в то время ещё не существовало.