– Танюш, я припаркуюсь здесь, ты не возражаешь? Дальше такие колдобины на дороге, у меня низкий клиренс, боюсь повредить машину. Тебе совсем немного тут пройти пешком.
Поворачиваю голову к Жене, испытывая сильное раздражение уже от одного только звука его голоса.
Почему мой жених так бесит меня последнее время?
Я ведь люблю его. Наверное. По крайней мере, я была уверена в этом раньше. Планировала связать с ним жизнь.
Хотя почему планировала? Планирую до сих пор. Наши родители вовсю обсуждают будущую свадьбу. Этим летом. И я не собираюсь включать задний ход.
Женя – хороший парень. Порядочный, честный. Трудолюбивый, перспективный… Мой папа от него без ума. Да я и сама очень ценю наши отношения. Женя заботится обо мне. Ведёт себя как настоящий джентльмен. Выполняет все мои прихоти. А если даже что-то не получается, то всегда извиняется сто тысяч раз.
И он красивый. Успешный. Из очень уважаемой семьи. Мои одногруппницы, кто видел его, все пищат от восторга и в один голос твердят, как же мне повезло…
Почему же я тогда испытываю такие неприятные эмоции по отношению к своему жениху? Может, у меня и правда что-то не в порядке с психикой?
– Не возражаю. Дойду, – отвечаю я ему практически сквозь зубы.
– Танюш, ну хватит уже обижаться на меня за вчерашнее, – заискивающе просит Женя, останавливая машину у края школьного забора. – Я же извинился.
– Я не обижаюсь. Всё в порядке.
– Я не думал, что электрик так долго провозится с фарами. Ну и ты у подружки дома была. Не в торговом же центре и не на маникюре каком-нибудь. Могла бы и дождаться.
– Я и так два часа тебя ждала, мне домой хотелось. Устала сильно.
– Не два часа, а всего лишь пятьдесят минут.
Ну вот бесит он меня и всё. Не могу ничего с собой поделать.
– Я образно выразилась. Всё равно долго. За пятьдесят минут я могла сама уже три раза до дома дойти!
– Ну извини меня, пожалуйста, Танюш, так получилось просто, – примирительно произносит Женя. – Ты чего такая злая последнее время?
Тяжело вздыхаю. Действительно, я последние пару дней сама не своя. Женя в этом, конечно, не виноват. Виноват Сычев.
– Просто нервничаю из-за практики, не обращай внимания, – устало признаю я.
Мой жених легонько хлопает меня по коленке:
– Я уверен, ты справишься. Всё будет хорошо.
И наклоняется ко мне, чтобы поцеловать. А я неожиданно испытываю острое неприятие от его близости. Отворачиваюсь в последний миг, подставляя щеку вместо губ.
К счастью, Женю это нисколько не смущает. Он спокойно целует меня в щеку и откидывается обратно на спинку своего сидения.
– Напиши заранее, во сколько тебя сегодня забрать.
– Хорошо.
– Удачного дня, Танюш.
– И тебе.
Выхожу из машины в почти разобранном состоянии, готовая вот-вот разреветься. Да что со мной такое?
11. Взял и куда-то исчез
Сквозь сугробы на обочине пробираюсь к тротуару. У меня высокие сапожки, но в голенище всё же попадает снег. Беззвучно ругаюсь и шиплю, ощущая, как мгновенно промокают колготки и колет от холода кожу под ними. Добравшись до тротуара, пытаюсь выгрести белые хлопья из сапога, но уже слишком поздно. Они провалились слишком глубоко и почти полностью растаяли в тепле.
Впрочем, по мере приближения к зданию школы я напрочь забываю о неприятных ощущениях и промокшей ноге. Потому что риск встретить моего мучителя с каждым шагом увеличивается в геометрической прогрессии.
Сердце в груди колотится всё тревожнее. Дышать становится тяжелее. Я боюсь. Боюсь увидеть Сычева. Боюсь того, как он себя поведёт. Боюсь, что подонок мог уже показать кому-то или, того хуже, переслать мои фотографии своим друзьям. И моё положение кажется мне катастрофически безвыходным.
Будто лишь чудо сможет помочь. И катастрофы не случится.
Отчаянно надеясь на то самое чудо, я переступаю порог школы и иду в учительскую. Там выясняется, что Людмила Ивановна заболела и у меня есть шанс проявить себя как преподавателя и классного руководителя в реальных условиях. То есть, класс теперь какое-то время только на мне.
Это шокирует. Всё же Людмила Ивановна хоть и не слишком мне помогала, но я знала, что в любой момент могу обратиться к ней. Получить подсказку, поддержку, возможно, защиту. А теперь...
Но Мышкина я или нет? Я дочь своего отца и не имею права пасовать перед трудностями. Как-нибудь справлюсь без Людмилы Ивановны. Если только Сычёв не обнародует мои фотографии... И не опозорит меня при всех.